Послушание (СИ)

— Студенты должны прогуливать, а во время прогулов напиваться и трахаться, — тоном бывалого ученика сообщил я, — иначе зачем вообще быть студентом?

— Будем напиваться и трахаться? — с мягкой улыбкой уточнила девочка, удобнее устраиваясь на мне.

— Обязательно, — запустив пальцы ей в волосы, я чуть потянул, заставляя игриво-заинтересованно прикусить губу.

Приподнявшись, я поцеловал ее, пожестче, чем до этого, скользнул свободной ладонью по голому бедру.

— Ого, — выдохнула Катерина, опуская голову.

Нет, надежды не оправдались, она положила обе руки мне на живот. Раз уж я поднял верхнюю часть торса с кровати, под заметно истончившимся слоем жирка напрягся пресс. Причем в таком действительно впечатляющем положении на виду у Кати он первый раз. Ну или не совсем на виду, учитывая, что она на нем ещё и сидит.

— Я думал, восхищение адресовано пониже, — ухмыльнулся я, щёлкнув ее по носу, — в молодости это была ещё та стиральная доска.

— Все равно круто, — нижняя тыкала своим тонким пальцем в стальную мышцу, пытаясь ее продавить.

Когда я в юности качался, прессу, груди и бицепсам было уделено максимальное внимание. Плоды тяжких трудов пожинаю, оказывается, до сих пор.

Вдоволь ощупав объект своей симпатии, Катя улеглась мне на грудь и прикрыла глаза. Наверное, мне так даже спокойнее, что она дома остаётся. А то не совсем хорошо, что я не знаю, где мразь и как ее искать.

— Я вот тут думаю в последнее время, — негромко начала девочка, подушечкой пальца поглаживая родинку у меня под ключицей, — зачем я тебе? Ты вот проблемы мои решаешь, защищаешь меня, зачем? — я открыл было рот, когда она рывком подняла голову, а глаза грустные-грустные. — Не только из-за игр ведь, да?

Первое правило саба — бояться, что дом наиграется и бросит. Особенно учитывая тот факт, что ее первый верхний так и сделал.

— Ты не вещь, которая должна быть зачем-то нужна, — усмехнулся я, заправив прядку ей за ухо, — ценю тебя, поэтому и забочусь.

— Но, тем не менее, я твоя собственность, — совсем по-другому, спокойно и с улыбкой, это хорошо.

— Охуенно правильно мыслишь, детка, — смеясь, я поднял голову и чмокнул ее в лоб, — единственная и неповторимая собственность.

Аж засветилась вся, упорхала куда-то в сторону кухни. Я с довольной усмешкой потянулся, нащупал свой телефон, чтобы написать Семену о подмене. Пацан трудолюбивый и никогда не откажется от лишней пары хрустящих бумажек в кармане, так что можно не беспокоиться на этот счёт. Заодно написал ментовскому приятелю, что есть не телефонное дело. Если понадобится пьянку организовать для разговора, проблем не будет, это я всегда пожалуйста.

Странно, она, вроде, пошла то ли в ванную, то ли на кухню, но тишина. Ни шума воды, ни звона посуды. Выпутав ноги из одеяла, я пошел на разведку.

Катя в моей футболке и с ошейником стояла у окна на кухне, ко мне спиной. Один из лучших ракурсов и вариантов одежды. Обняв ее за талию, я пристроил подбородок у нее на макушке и попытался понять, на что она так внимательно смотрит. Правда, предполагал все, кроме истины.

С моего четвертого этажа прекрасно видно двор. Площадка для детворы, заставленные машинами тротуары — все типично. Кроме незнакомого плюгавенького мужика, сидящего на ограде площадки, худого, с заметными даже отсюда залысинами. Они с Катей чрезвычайно пристально смотрели друг на друга, что развеивало остатки сомнений в его личности.

— Как он узнал, где я живу? — поинтересовался я, чувствуя, как она льнет ко мне, ощущая ее пугливую дрожь.

— Не знаю, я бабушке не говорила, — надтреснуто выдохнула она, — что мне теперь делать?

Почуяв приближающуюся панику, я повернул ее к себе лицом и сделал шаг назад, выходя из поля обзора со двора.

— Сидеть дома, — заглядывая ей в лицо, я неудобно ссутулился, но это мелочи, — я уже придумал, что с ним делать, так что скоро все будет хорошо, детка.

— Ты будешь со мной? — крепко вцепившись мне в запястья, Катерина с непередаваемой мольбой смотрела прямо мне в глаза, что ей несвойственно. — Будешь?

— Конечно, моя хорошая, — ее ногти больно впивались в кожу, но я не подал виду. Ей нужен якорь, чтобы не унесло на волнах истерики, и я им буду, — может, выпьешь успокоительного?

— У тебя же нет таблеток, кроме антипохмельных, — вот, бытовуха всегда помогает отвлечься.

— Зато у меня есть отличный коньяк, — я осторожно попробовал забрать свои руки, и мне позволили. Достав стопку и бутылку, я налил ей грамм двадцать, от силы, — целебная настойка от всех болезней, чтоб ты знала.

Попытка разрядить обстановку оказалась безрезультатной. Обычно она отказывается от таких крепких напитков, но тут махнула, даже не поморщилась. Я утащил ее в гостиную, где окна выходят на другую сторону дома, сунул ей в руки ее плюшевого кота, заказал пиццу, обнял, включил канал про животных. Нервные подрагивания и напряжение вскоре прошли, девочка взяла себя в руки. Она мне как-то показывала фотографию молодой мамы, опасения оправданы — они одно лицо. Представляю, как ей страшно сейчас. Жила себе, жила, а тут самый стремный ночной кошмар опять наяву.