Послушник

Но кто виноват, что в нашем мире холодное оружие больше не в ходу, а мастеров, которые могут научить им владеть по-настоящему, остались считанные единицы? Я не имею в виду потешное спортивное фехтование, когда двое мужчин в балетных обтягивающих трико (или того смешнее — женщин!) с легонькими рапирками долго прыгают на месте друг перед другом, затем кидаются вперед: кто раньше кого коснется. Это фехтование или все-таки пятнашки? Особенно смешно, когда оба промахиваются и пихают друг друга плечиком, пытаясь не упасть и опасаясь коснуться соперника руками, припишут неспортивное поведение. Якобы, кой ужас, ты ударил противника! Да дай этим клоунам настоящее оружие в руки и поставь против реального противника... Впрочем, не их это вина. В нашем мире, с торжеством демократии, феминизма и преувеличенной заботой о собственном здоровье, скоро и из бокса сделают такую же розовую водичку. Кто раньше коснулся противника кулаком, тот и победитель! Интересно, приходило ли хоть раз в голову основателям спортивного фехтования, что это — смешная профанация высокого боевого искусства? В реальной схватке противник всегда успеет ткнуть чем-нибудь острым в ответ, на месте уложив горе-победителя. Чтобы из многовекового опыта всех стран мира по овладению холодным оружием выбрать и усиленно пропагандировать лишь нелепые подпрыгивания и скачки с тоненькими рапирами, это как же надо было ненавидеть фехтование!

— Нет, так не пойдет, — решает наконец рыцарь. — Для начала — возьми.

Он протягивает мне два ножа, дубинку и пращу.

— Будешь тренироваться каждую свободную минуту. Учись кидать ножи и метать камни, а сейчас смотри и запоминай: дубинкой дерутся вот так.

Я внимательно слежу за плавными движениями рыцаря, тот будто танцует, увесистая дубинка легко порхает в мускулистых руках. Когда наступает моя очередь, я стараюсь изо всех сил, но Гектор то и дело хмыкает и морщится, заставляя повторять каждый прием раз за разом, пока не получится правильно. Наконец, громогласно объявив, что отныне я смогу выстоять против вусмерть пьяного пожилого серва, рыцарь разрешает мне немного отдохнуть. Пока я меняю насквозь мокрую рубаху, Гектор дружески хлопает меня по плечу:

— По вечерам и на привалах буду учить тебя драться по-мужски, мечом и копьем, что значит: нападать первому, бить на поражение и никого не жалеть. А уж Господь разберет, прав ты или нет.

В следующие несколько месяцев мы объезжаем с пару десятков баронских замков. Рыцарь не соврал: стоит ему предъявить волшебный перстень, и перед ним распахиваются все ворота. Не всегда нам рады, кто говорит сухо, держится чопорно, отводит глаза в сторону, но везде Гектор произносит зажигательные речи, убеждая восстать против англичан:

— Мы должны спасти Францию и изгнать островитян!

— Англичане сильны и сплочены, — возражают ему.

— Наши великие предки, свободные франки, создали это государство вовсе не для того, чтобы обитатели жалкого клочка суши, что втрое меньше Франции, решали, как нам жить!

— Они выигрывают все сражения, — настаивают скептики.

— Вовсе не все! Просто они сплочены, а мы больше сражаемся между собой, чем с британцами. Мы — французы, а потому должны держаться вместе!

Чаще Гектор побеждает в жаркой дискуссии, тогда хозяин замка вместе с вассалами присоединяется к заговору, обязуясь ждать сигнала, который поднимет всю страну в едином порыве против ненавистных захватчиков.

Чуть не десяток раз сталкиваемся с разбойниками и грабителями на дорогах, но всякий раз уходим с победой. Занятия с Гектором приносят плоды, он нещадно тиранит и терроризирует меня на вечерних привалах, требуя не щадить себя, тренироваться активнее. Не скупится рыцарь и на советы, охотно подсказывает всякие хитрости и уловки. По крайней мере, теперь я хоть дубинкой, хоть топором дерусь лучше многих и многих. Понятно, что с профессиональными рыцарями, которые готовятся с раннего детства, мне не сравниться, но чувствую я себя намного увереннее, да и Гектор без опаски доверяет охранять спину.

Медицину я совсем забросил, сейчас некогда заниматься лечением; может быть, после победы, иногда думаю я. Порой лишь во сне я принимаю роды, назначаю больным лекарства, оперирую и зашиваю раны. В Бленде, небольшом городке под Бове, Гектор в очередной раз спас мне жизнь. Коней мы оставили таверне за городом, заставу миновали уже поздно вечером, одетые просто, но добротно, как приказчики средней руки.

— Странная мельница, — удивляюсь я, тыча пальцем в уже примелькавшееся сооружение.

— И чем же?

— Да сам посмотри: только что прошла телега, в ней было одно тряпье, следом идут еще три, с тем же самым.

— Ну и что?

— Как что, зерно где?

— Так это же бумажная мельница, — удивленно роняет рыцарь.

— Бумажная? — Я в изумлении морщу лоб, мне почему-то казалось, что бумагу в Европе начали делать гораздо позже.