Послушник и школяр, наставник и магистр: средневековая педагогика в лицах и текстах

Гл. XVIII. Об искусстве грамматики и ее понятиях Итак, первое из свободных искусств — это грамматика, второе — риторика, третье — диалектика, четвертое — арифметика, пятое — геометрия, шестое — музыка, седьмое — астрономия; грамматика получила свое название от букв90, как показывает звучание этого слова. Определение же ее таково: грамматика есть наука толкования [104]поэтов и историков и объяснение правильного письма и построения речи. Она есть начало и основа (fundamentum) свободных искусств. Потому ее следует называть школой Господней, ведь в ней заключаются наука и обоснование [105]правильного говорения и письма. Каким образом можно узнать силу произнесенного звука или мощь букв и слогов, если не изучить этого с ее [106]помощью? Или как суметь различать стихотворные стопы91, ударения и пунктуацию, если прежде не получить необходимых знаний посредством этой науки? Или как познать законы построения речей, красоты риторических фигур, достоинство тропов92, смысл этимологии и правильность орфографии, если прежде не постичь искусство грамматики? Безупречно и достойным похвалы образом изучает это искусство всякий, кто видит в нем для себя не бездушную битву со словами, но стремится приобрести науку правильного говорения и опыт писания. Она является судьей всех писцов, так как помогает обнаружить и исправить ошибки, а если что сказано хорошо, даст обоснованное одобрение. А все риторические фигуры, которые описаны этой светской наукой, весьма часто обнаруживаются в священных книгах. И всякий, кто внимательно читает божественные книги, обнаружит также, что наши авторы использовали тропы, и к тому же чаще и обильнее, чем можно было бы подумать и поверить. И не только примеры всех этих тропов, но даже и имена некоторых из них встречаются в божественных книгах — такие, как аллегория, намек, притча. Знание всех этих приемов необходимо для распутывания двусмысленностей; ведь если приобретается лишь чувство владения словом, то это бессмысленно. Нужно особенно стремиться к тому, чтобы случайно не было сказано в форме того или иного тропа то, чего мы не понимаем, и так открывается многое из того, что было скрыто. Важно знать и изучаемую в курсе грамматики метрику, поскольку у евреев текст Псалтири (как свидетельствует блаженный Иероним) то бежит ямбом, то звучит алкеевым стихом, то разрастается сапфической строфой, а то вступает полустопой. Второзаконие же и Книга пророка Исайи, а также Книги Соломона и Иова (как пишут Иосиф и Ориген), сложенные на их языке, устремляются гекзаметрами и пентаметрами93. Вот почему не следует пренебрегать этим, хотя и общим с мирянами [107]знанием, но в необходимых пределах изучать, [108]в особенности потому, что многие евангельские мужи с помощью этого искусства сотворили выдающиеся книги и при его посредстве смогли сделать богоугодное дело — как, например, Ювенк, Седулий, Аратор, Алким, Климент, Паулин и Фортунат и много прочих. Если же у нас возникнет желание прочесть отличающиеся красотой стиля поэмы и книги светских авторов, следует помнить об образе плененной женщины, описанном во Второзаконии94; там говорится о следующем наставлении Господа: если израильтянин захочет взять ее в жены, пусть острижет ей голову, обрежет ногти, удалит волосы, и когда она будет чистая, тогда пусть перейдет в объятия жены. Если мы понимаем это буквально, ну не смешно ли это? Так мы должны поступать и делать то же самое, когда мы читаем светских поэтов, когда в наши руки попадают книги светского знания: если мы находим в них что-либо полезное, то применяем это к нашим догматам; если же что-то излишнее об идолах, о плотской любви, о бренных заботах, то это мы должны удалить, выстричь, отсечь острым железом, как ногти. Однако мы должны остеречься от этого [109]на глазах у всех, чтобы эта наша вольность не поразила нестойких; чтобы какой-нибудь нетвердый в нашем учении брат, за которого умер Христос, не погиб, увидев нас пребывающими в языческом храме.

Гл. XIX. О риторике