Посмертие. Второй шанс

— Тогда тебе стоит поторопиться узнать ответы на них. Я не могу приказывать ему до конца дней моих. У него есть сила.

— Он может побеждать тебя?

— Не сейчас, — усмехнулась ведьма, — Не так быстро. Спустя несколько лун, может быть. Но я не хочу сражаться с ним, когда он освободит свой разум. Мне дороги моя жизнь и мой дом.

— Отвары?

— Отвары? Да, они помогают. Но если он будет пить их постоянно, то его разум просто угаснет, как костёр, в котором сгорели все ветки. Много проку от гаснущих углей?

— Он умирать от отваров?

— Умрёт его разум. А тело — я бы и так принесла его в жертву Предкам.

— Хорошо. Я понимать. Ты узнать у него всё, что нужно тебе?

— Он указал мне тропу. Этого достаточно. Пути знаний Крылатых Убийц и шаманов наших плёмён идут через одни леса, и не очень далеко друг от друга. Шагать по ней я могу и сама.

— Одна?

Моран внимательно посмотрела Грефу в глаза, и тому на мгновение показалось, что его сейчас ударят. И будет ему после этого удара ой как больно.

Но пронесло. Рыжеволосая ведьма вздохнула, словно только что несла на своих плечах что‑то тяжёлое, а теперь освободилась от этой ноши. Её взгляд соскользнул с лица оборотня на стволы деревьев.

— Ты бы не ломал мне деревья понапрасну, — Моран в очередной раз посмотрела на иссечённые камнями стволы, — Не надо здесь лишних следов. На берегу много валунов, которым, в отличие от деревьев, не больно. А провести тебя по тропе знаний Убийц я смогу. И проведу до тех пор, пока ты не научишься шагать по ней сам. Не сомневайся. А как далеко ты уйдёшь по ней — зависит только от самого тебя. Запомни это.

Ведьма повернулась и почти мгновенно скрылась в кустарнике, словно растворилась в нём. Такое искусство Греф уже не раз наблюдал у воинов, но оказалось, что эта рыжеволосая женщина вполне может поспорить с ними. А может случиться и так, что она окажется лучше многих из них.

— Она права: воин не должен оставлять следов, которые сохраняются долго. Они могут привести к нему врага.

Голос раздался из‑за обширно разросшегося куста, расположившегося метрах в десяти от места разговора. Охотница тоже умела передвигаться скрытно. Однако присутствие Эйлы на опушке леса Греф заметил едва ли не с момента прихода Моран, хотя виду и не подал. Да и зачем лишний раз напоминать девушке, которая явно относится к тебе с симпатией, что ты далеко не обычный человек, если вообще человек ещё. С последним утверждением Греф был в корне не согласен, невзирая на все изменения своего тела. «Я думаю, как человек, и чувствую тоже. Я нужен этим людям. Все остальное — не важно», — твердил он себе в минуты сомнения, стараясь задавить подобные мысли в зародыше.

Эйла покинула своё укрытие, подошла и посмотрела ему прямо в глаза.

— Ты ведь знал, что я здесь?

В тоне, которым был задан вопрос, явственно чувствовался вызов.

— Ты хорошо прятаться, — решил уклониться прямого ответа Греф.

— Ты хотел сказать, что я стала лучше скрываться за последние дни, — улыбнулась она, но где‑то в глубине его глаз мелькнуло что‑то очень далёкое от веселья.

Греф поднял руку и прикоснулся пальцами к кончику непослушного локона, который выбрался из‑под стягивающего волосы ремешка и теперь нахально лежал на плече девушки. Уже в который раз за последние несколько дней он снова задал себе вопрос: «А может плюнуть на всё, и будь что будет?» А предмет вопроса стоял прямо перед ним и настоятельно требовал ответа. И ведь нужно было что‑то решать. Даже Лангак, совсем ещё молодой вождь, и тот, отправив Эйлу вместе с ними, дал понять, что Грефу следует решить назревающую проблему. А тот, кто должен её решить, всячески избегает этого.

«В конце то концов, мне придётся объясниться с ней. Не могу же я вечно делать вид, что ничего не понимаю. Сколько ещё я смогу делать вид, что ничего не происходит, а если и происходит, то мне это безразлично. Какой смысл в том, чтобы скрывать правду? Тем более, от самого себя. Я же живой, и умирать пока не собираюсь».

— Эйла, я должен говорить, — решился Греф.

— Должен, — подтвердила она, продолжая столь же пристально вглядываться в его глаза.

— Греф… Его нет здесь, — пальцы руки дважды постучали по волосатой груди, — Так случится.

— Я это знаю.

— Откуда?

— Моран сказала мне. Когда мы привезли тебя сюда в первый раз, чтобы исцелить твои раны, она призвала себе на помощь духов. После ритуала она и сказала мне, что ты не тот Греф. А потом, когда ты впервые ушёл ночью в лес и не дал мне пойти с тобой, она снова сказала: «Забудь того Грефа, которого знала раньше. Его больше нет». И я поняла, что это правда. Поняла, но не хотела верить. Но в селении смотрел на всё так, словно никогда и не жил в нём. Ты даже родных не узнал. А потом ты стал меняться…

— Меняться, — повторил за ней Греф, — Стал меняться. Я стал другим.

«Да, я стал обрастать волосами и научился превращаться не просто в волка, а уже в самую настоящую зверюгу. А ты остаешься всё той же, как и нашу первую встречу.». Но вслух он это не сказал.