Посмертное слово

— По-моему, этот Лоренс поступил с ними довольно несправедливо, — заметила Мередит.

Алан поерзал в кресле.

— Мы ведь не знаем, почему Лоренс их травил. Возможно, он считал, что нетрадиционная ориентация вдовы его брата бросает тень на сексуальные пристрастия самого Маркуса. В конце концов, нам ведь неизвестно, что за отношения связывали Маркуса и Оливию, когда они поженились.

— По-вашему, они заключили брак по взаимному расчету? — кивнула Уинн. — Ну да, как вы и говорите, нам ничего не известно. Конечно, Лоренс повел себя жестоко, и остальные последовали его примеру. Оливию перестали принимать в обществе. О них рассказывали всякие небылицы и сплетничали. Некоторые из кожи вон лезли, чтобы побольнее задеть их; хихикали по углам, зная, что Оливия или Вайолет примут оскорбления близко к сердцу.

Алан вдруг попросил:

— Расскажите об околевшем пони!

Мередит окинула любимого изумленным взглядом; ей с трудом удалось подавить усмешку.

— А, пони… Его отравили! — С этими словами Уинн, выказавшая хорошее знание человеческой психики, встала. — Кстати, у меня есть его снимок. Только что вспомнила!

— Значит, тебе совсем не все равно! — укоризненно заметила Мередит, как только хозяйка вышла из комнаты. — Ты просто умираешь от желания забросать ее вопросами.

— Я ведь человек! — оправдывался Алан. — Да, кое-что меня действительно заинтересовало. Но не чрезмерно.

— Знаешь, — с серьезным видом заметила Мередит, — я никогда не считала тебя ханжой! Почему бы тебе не признаться, что тебя, как и меня, заинтересовала эта история?

— Потому что она меня совсем не заинтересовала! И я объясню тебе почему! — Алан наклонился вперед, при этом светлая челка упала ему на лоб. — Потому что Уинн хочет во что-то меня втравить! Думаешь, она просто так нам все рассказывает? Она уверена, что здесь случилось что-то странное. Я имею в виду не прошлое — во всяком случае, не далекое прошлое. Речь идет о сравнительно недавних событиях. Но доказательств, с какими можно обратиться к местным представителям закона, у нее нет. Вот увидишь, она попросит, чтобы я расследовал дело, так сказать, полуофициально!

Мередит нахмурилась:

— Интересно, жив ли еще старый Лоренс?

— Если он и жив, ему сейчас за восемьдесят, не меньше, и нет никаких оснований полагать, что его чувства к бывшей невестке изменились. Однако он уже староват для того, чтобы травить пони! В общем, я глубоко убежден: что бы здесь ни происходило, нам не стоит вмешиваться.

— Его снял Макс… — Уинн уже вернулась и протягивала им снимок. — Макс Кромби сфотографировал пони в прошлом году, до того как его дочка Джули получила собственного любимца. Вот, смотрите. Давайте-ка зажжем камин. По вечерам здесь довольно промозгло!

Мередит взяла фотографию. На ней была изображена хорошенькая девочка с длинными светлыми волосами, которая сидела на пони в загоне. На заднем плане высилось большое дерево. Сбоку на снимок падала чья-то тень — мужская или женская. Она расползлась по земле. Уинн указала на тень, протягивая снимок стоящему рядом Маркби.

Он взял снимок и кивнул.

— Это не фотограф, — сказал он. — Тень падает сбоку. Фигура… похоже, женская… в юбке. Но тени обманчивы…

— Возможно, — тихо заметила Уинн, — это Оливия.

— У меня вопрос! — воскликнула Мередит, не обращая внимания на болезненный тычок между лопатками. — Насчет фотографий. Вернее, насчет того снимка над некрологом. Вы сказали, он единственный, да и тот сделан в войну. Но ведь паспорт у нее наверняка имелся?

— Она его уничтожила — по крайней мере, среди ее документов никакого паспорта не нашли. И никаких данных о том, что она запрашивала паспорт для поездок за границу, не сохранилось.

— Но ведь она много лет прожила во Франции, — не сдавалась Мередит. — Должно быть, ей приходилось продлевать первоначальный паспорт или получать новый — скорее всего, в ближайшем консульстве.

Уинн покачала головой:

— Признаюсь, я не пыталась расследовать дело с этой стороны, но она покинула Францию в семидесятых годах. Так долго никакие документы не хранятся, верно? Я имею в виду прошение о продлении паспорта.

Мередит вздохнула:

— Да, наверное, его уничтожили много лет назад.

— Что же пони? — с легким раздражением напомнил Маркби. — Услышим ли мы когда-нибудь, что случилось с несчастным животным?