Посмертные записки Пикквикского клуба

— Не в том штука, мистер Уэллер, — отвечал Джон Смокер. — Вино всему причиной. В нем есть корень зла, мистер Уэллер, и, сказать правду, я веду развратную жизнь.

— Э, вот оно как вы! — сказал Самуэль. — Это нехорошо, любезный друг.

— Соблазны, мистер Уэллер, искушения, сэр, можете представить, — заметил мистер Джон Смокер.

— Дело понятное, — проговорил Самуэль.

— Светская жизнь, пучина удовольствий, все этак на широкую ногу, мистер Уэллер, — продолжал Джон Смокер.

— Я думаю, голова идет кругом, — заметил Самуэль.

— Да уж так-то идет, что просто чуть не лопнешь, — сказал Джон Смокер с глубоким вздохом. — А нельзя, мистер Уэллер, никак нельзя. Если судьба, так сказать, поставила вас на общественную стезю, выдвинула на публичную дорогу, так уж тут на каждом шагу окружены вы такими соблазнами, о которых и понятия не имеет несветский человек.

— Вот этак, бывало, точь-в-точь говаривал мой старый дядя, когда начал таскаться по трактирам, — заметил Самуэль. — Светская жизнь до того закружила ему голову, что он даже и умер от пьянства.

Эта параллель, проведенная между светским джентльменом и каким-то забулдыгой, умершим от пьянства, произвела весьма неприятное впечатление на джентльменские чувства мистера Джона Смокера; однако ж он скрыл свою досаду и продолжал обращать ласковое внимание на своего собеседника, хранившего невозмутимое спокойствие на своем лице.

— Не пора ли нам идти, мистер Уэллер? — сказал мистер Смокер, взглянув на медный хронометр, вытащенный им из жилетного кармана посредством черного шнурка, на котором болтался медный часовой ключик.

— Я думаю, что пора, иначе, пожалуй, они там испортят эту суварею, — отвечал мистер Уэллер.

— Пьете ли вы воды, мистер Уэллер? — спросил Смокер, когда они вышли на другую улицу.

— Пил однажды, — сказал Самуэль.

— Что вы о них думаете, сэр?

— По-моему, нет в них никакого прока.

— А! Стало быть, вы не любите кальцониевый вкус, мистер Уэллер.

— Я не понимаю этих вещей, — сказал Самуэль, — знаю только, что от них сильно пахнет горячим железом.

— Это и есть кальцоний, — заметил мистер Джон Смокер снисходительным тоном знатока.

— Мудреное словцо, только черт ли в нем, любезный друг, когда не понимаешь его смысла? Ведь мы с вами ничего не смыслим по химической части; стало быть, нечего об этом и толковать.

И, к великому ужасу своего товарища, мистер Самуэль Уэллер беззаботно принялся насвистывать какую-то песню.

— Прошу извинить, мистер Уэллер, — сказал Джон Смокер, озадаченный звуками простонародной песни, — не угодно ли вам идти со мной под руку?

— Спасибо, любезный, вы очень добры, но я не имею никакой нужды в чужой руке, — отвечал Самуэль. — Мне гораздо приятнее запрятать свои руки в карманы, если позволите.

И, сказав это, Самуэль засвистал еще громче, чем прежде.

— Сюда пожалуйте, — сказал Смокер, повернув в глухой переулок, — мы скоро придем.

— Право?

— Да. Прошу вас только не беспокоиться, мистер Уэллер, не робеть.

— Чего?

— Вы увидите здесь прекраснейшие ливреи, — продолжал мистер Джон Смокер, — и может быть, с первого взгляда некоторые джентльмены будут смотреть на вас свысока.

— Это недурно, — сказал Самуэль.

— Конечно, тут ничего нет дурного; но, знаете, мало ли что может случиться, если взять в расчет, что вы здесь чужой человек. Сначала, может быть, обойдутся с вами довольно круто.

— Ведь они же не съедят меня, я полагаю? — спросил Самуэль.

— О, нет, нет, как это можно! — поспешно отвечал мистер Джон Смокер, вытаскивая из своего кармана табакерку с лисьей головой. — Погрызут, конечно, малую толику, то есть скажут две-три остроумности на ваш счет; но вы заткните себе уши и не обращайте на них никакого внимания.

— Ну, это еще не беда! — сказал Самуэль.

— Конечно, не беда, — сказал Джон Смокер, зацепив понюшку табаку. — Я стану защищать вас.

Говоря таким образом, они подошли к небольшой лавке зеленщика, промышлявшего отдачей в наем для вечернего увеселения пустых комнат своей квартиры. Мистер Джон Смокер отворил дверь и вошел в сопровождении Самуэля, который, очутившись позади своего проводника, принялся ухмыляться втихомолку и выделывать веселые гримасы, служившие очевидным доказательством, что он находился в самом завидном состоянии духа.

Пройдя лавку и оставив свои шляпы в узеньком коридоре, они отворили дверь небольшой комнаты, и здесь мгновенно перед глазами мистера Уэллера открылась великолепнейшая сцена.