Посмертные записки Пиквикского клуба

— Хорошо, хорошо! — нетерпеливо перебил мистер Пиквик. — Ступайте с Сэмом. Я хочу поговорить с вами, мистер Джингль. Можете вы идти, не опираясь на его руку?

— Конечно, сэр, — к вашим услугам — не очень быстро — ноги ненадежны — в голове неладно — все кружится — похоже на землетрясение — весьма.

— Возьмите-ка меня под руку, — сказал мистер Пиквик.

— Нет, нет, — возразил Джингль, — право же, не надо — нет.

— Вздор! — сказал мистер Пиквик. — Обопритесь на мою руку, прошу вас, сэр.

Видя, что он смущен, взволнован и не знает, что делать, мистер Пиквик быстро разрешил вопрос, взяв больного актера под руку, и увел его с собою без дальнейших разговоров.

Все это время физиономия мистера Сэмюела Уэллера выражала самое безграничное и неописуемое изумление, какое только можно вообразить. В глубоком молчании переводя взгляд с Джоба на Джингля и с Джингля на Джоба, он мог выговорить только: «Ах, черт побери!» Эти слова он повторил по крайней мере раз двадцать, и после этого усилия, казалось, окончательно лишился дара речи, а затем снова стал смотреть сперва на одного, потом на другого в безмолвном замешательстве и недоумении.

— Где вы, Сэм? — оглянувшись, сказал мистер Пиквик.

— Иду, сэр, — отозвался мистер Уэллер, машинально следуя за своим хозяином.

Он все еще не сводил глаз с мистера Джоба Троттера, который молча шел рядом.

Джоб сначала не поднимал глаз. Сэм, будучи не в силах оторваться от физиономии Джоба, налетал на проходивших мимо людей, падал на маленьких детей, цеплялся за ступеньки и перила, казалось вовсе этого не замечая, пока Джоб, украдкой взглянув на него, не сказал:

— Как поживаете, мистер Уэллер?

— Это он! — воскликнул Сэм; он окончательно установил личность Джоба, хлопнул себя по ляжке и пронзительно свистнул, давая исход своим чувствам.

— Мои обстоятельства изменились, сэр, — заметил Джоб.

— Похоже на то, что изменились, — подхватил мистер Уэллер, с нескрываемым удивлением созерцая лохмотья своего спутника. — Изменение, пожалуй, к худшему, мистер Троттер, как сказал джентльмен, когда ему разменяли полкроны на два фальшивых шиллинга и шесть пенсов.

— Совершенно верно, — согласился Джоб, покачивая головой. — Теперь уже без обмана, мистер Уэллер. Слезы, — добавил Джоб с мимолетно блеснувшим лукавством, — слезы — не единственный показатель несчастья, да и не самый лучший.

— Что правда, то правда, — выразительно произнес Сэм.

— Они могут быть притворными, мистер Уэллер, — добавил Джоб.

— Знаю, что могут, — согласился Сэм. — Есть люди, у которых они всегда наготове, нужно только вытащить пробку.

— Вот именно! — подтвердил Джоб. — Но эти вещи не так легко подделать, мистер Уэллер, операция мучительная, пока их получишь.

Тут он указал на свои желтые, впалые щеки и, засучив рукав куртки, обнажил руку: кость могла переломиться от одного прикосновения — такой тонкой и хрупкой казалась она под тонким покровом мускулов.

— Что это вы с собой сделали? — отшатнувшись, воскликнул Сэм.

— Ничего, — отвечал Джоб. — Вот уже много недель я ничего не делаю, пояснил он, — а ем и пью почти столько же.

Сэм выразительным взглядом окинул худое лицо и жалкую одежду мистера Троттера, потом схватил его за руку и потащил за собой.

— Куда вы, мистер Уэллер? — спросил Джоб, тщетно пытаясь вырваться из могучих рук своего бывшего врага.

— Идем! — сказал Сэм. — Идем!

Он не удостоил его дальнейших объяснений, пока они не добрались до буфетной, где он потребовал кружку портера.

— Ну, выпейте все до последней капли, а потом опрокиньте крышку вверх дном, — сказал Сэм, — я хочу посмотреть, как вы приняли лекарство.

— Но, право же, дорогой мистер Уэллер… — начал Джоб.

— До дна! — повелительно сказал Сэм.

После такого увещания мистер Троттер поднес кружку к губам и постепенно, почти незаметно, перевернул вверх дном. Один-единственный раз он приостановился, чтобы перевести дыхание, но не отрывал кружки от губ, а через несколько секунд уже держал ее перевернутою в вытянутой руке. Ничего не вылилось, только клочья пены отрывались от края и лениво падали на пол.

— Чистая работа! — одобрил Сэм. — Ну, как вы себя чувствуете теперь?

— Лучше, сэр. Как будто лучше, — ответил Джоб.

— Ну, конечно, — внушительно произнес Сэм. — Это все равно, что накачать газу в воздушный шар. Я простым глазом вижу, что вы потолстели после этой операции. Что скажете о второй кружке таких же размеров?

— Я бы отказался, очень вам признателен, сэр, — отвечал Джоб, — я бы предпочел отказаться.

— Ну, а что вы скажете о чем-нибудь более существенном? — осведомился Сэм.

— Благодаря вашему достойному хозяину, сэр, — сообщил мистер Троттер, — в три часа без четверти мы получили половину бараньей ноги, зажаренной вместе с картофелем.

— Как! Это он о вас позаботился? — с ударением спросил Сэм.