Посмертные записки Пиквикского клуба

Очень старая леди в величественном чепце и выцветшем шелковом платье не кто иная, как мать мистера Уордля, — занимала почетное место в углу, справа от камина; стены были украшены предметами, свидетельствовавшими о том, что в молодости она была воспитана подобающим образом и о своем воспитании не забыла и на старости лет, — тут были весьма древние вышивки, шитые шерстью пейзажи такой же давности и алые шелковые покрышки на чайник более современного происхождения. Тетка, две юных леди и мистер Уордль соперничали друг с другом, ревностно и неустанно оказывая знаки внимания старой леди: одна держала ее слуховой рожок, другая — апельсин, третья флакон с нюхательной солью, а четвертый усердно поправлял и взбивал подушки, водруженные за ее спиной. Против нее, по другую сторону камина, восседал лысый, старый джентльмен с благожелательным и добродушным выражением лица священник Дингли Делла, а рядом с ним — его жена, полная, румяная старая леди, у которой был такой вид, словно она не только постигла искусство и тайну домашнего изготовления ароматных настоек на благо и удовольствие ближним, но и сама при случае весьма не прочь была их отведать. В одном углу человечек, с лицом проницательным и похожим на рипстонский ранет[30], беседовал с толстым старым джентльменом, и еще два-три пожилых джентльмена, и еще две-три пожилых леди неподвижно сидели навытяжку, пристально разглядывая мистера Пиквика и его спутников.

— Мистер Пиквик, маменька! — заорал во весь голос мистер Уордль.

— А! — сказала старая леди, покачивая головой. — Ничего не слышу.

— Мистер Пиквик, бабушка! — дружно прокричали обе юные леди.

— А! — отозвалась старая леди. — Ну, да это неважно, полагаю, что ему никакого дела нет до такой старухи, как я.

— Уверяю вас, сударыня, — начал мистер Пиквик, пожимая руку старой леди и говоря так громко, что добродушное лицо его приняло от напряжения карминный оттенок, — уверяю вас, сударыня, ничто не доставляет мне такого удовольствия, как знакомство с леди столь почтенного возраста, возглавляющей такую славную семью и имеющей столь моложавый и цветущий вид.

— А… — сказала, помолчав, старая леди, — все это прекрасно, да только я его не слышу.

— Бабушка сейчас немного расстроена, — понизив голос, сообщила мисс Изабелла Уордль, — по потом она еще поговорит с вами.

Мистер Пиквик кивнул головой в знак готовности подчиниться капризу старческой немощи и вступил в общий разговор с другими членами кружка.

— Очаровательное местоположение! — сказал мистер Пиквик.

— Очаровательное! — откликнулись мистеры Снодграсс, Тапмен и Уинкль.

— Да, бесспорно, — согласился мистер Уордль.

— Во всем Кенте не найдется лучшего местечка, сэр, — заметил проницательный человечек с лицом, похожим на ранет, — да, сэр, не найдется, уверен, что не найдется.

И проницательный человечек торжествующе осмотрелся по сторонам, словно кто-то усиленно ему возражал, но он в конце концов одержал над ним верх.

— Лучшего местечка не найдется во всем Кенте, — повторил он, помолчав.

— За исключением Маллинс Медоус, — глубокомысленно заметил один толстяк.

— Маллинс Медоус! — с глубоким презрением воскликнул первый.

— Да, Маллинс Медоус! — повторил толстяк.

— Прекрасный участок, — вмешался другой толстяк.

— Совершенно верно, — подтвердил третий толстяк.

— Это всем известно, — согласился дородный хозяин.

Проницательный человечек недоверчиво осмотрелся по сторонам, но, убедившись, что остается в меньшинстве, скроил соболезнующую физиономию и больше уже не проронил ни слова.

— О чем они говорят? — громко осведомилась старая леди у одной из своих внучек, ибо, как большинство глухих, она, казалось, не допускала возможности, что ее могут услышать.

— О наших местах, бабушка.

— А что с ними такое? Ничего ведь не случилось?

— Нет. Мистер Миллер говорил, что наш участок лучше, чем Маллинс Медоус.

— А что он в этом понимает? — вознегодовала старая леди. — Миллер — нахал и много о себе думает, можете передать ему мое мнение.

И старая леди, нимало не подозревая, что говорит отнюдь не шепотом, выпрямилась и пригвоздила взглядом проницательного преступника.

— Ну-ну, — засуетился хозяин, естественно желая переменить тему разговора. — А что, если бы нам сыграть роббер, мистер Пиквик?

— Я был бы очень рад, — ответил сей джентльмен, — но прошу вас, не затевайте для меня одного.

— Уверяю вас, маменька с удовольствием разыграет роббер, — возразил мистер Уордль. — Не так ли, маменька?

Старая леди, которая при обсуждении этой темы оказалась менее глухой, чем в других случаях, ответила утвердительно.

— Джо, Джо! — крикнул старый джентльмен. — Джо… несносный… Ах, вот он! Разложи ломберные столы.

Летаргический юноша ухитрился без дальнейших понуканий разложить два ломберных стола, один для игры в «Папесса Иоанна», другой для виста. За вист сели мистер Пиквик и старая леди, мистер Миллер и толстый джентльмен; остальные разместились за другим столом.