Посмертные записки Пиквикского клуба

— Я вернусь не позже чем через два дня, сэр, — сказал Сэм, сообщив мистеру Пиквику о несчастье, постигшем его отца.

— Оставайтесь, сколько понадобится, Сэм, — отвечал мистер Пиквик, — я вам разрешаю.

Сэм поклонился.

— Скажите отцу, Сэм, что, если я могу быть чем-нибудь полезен, я с величайшей готовностью сделаю для него все, что в моих силах.

— Благодарю вас, сэр, — отвечал Сэм. — Я передам.

И, заверив друг друга во взаимном расположении, хозяин и слуга расстались.

Было ровно семь часов, когда Сэмюел Уэллер, спустившись с козел пассажирской кареты, проезжавшей через Доркинг, очутился на расстоянии нескольких сот ярдов от «Маркиза Гренби». Был холодный, пасмурный вечер, маленькая улица производила гнетущее впечатление, а красная физиономия благородного и доблестного Маркиза, качавшегося и скрипевшего на ветру, казалась еще более печальной и меланхолической, чем обычно. Шторы были опущены и ставни прикрыты. Никого не виднелось у входа, где всегда собирались гуляки. Было тихо и безлюдно.

Не встретив никого, к кому бы он мог обратиться за сведениями, Сэм не спеша вошел в дом; оглянувшись, он тотчас заметил своего родителя.

Вдовец сидел за круглым столиком в комнате за буфетной и курил трубку, пристально глядя на огонь. Похороны состоялись, по-видимому, сегодня, ибо к его шляпе, которую он почему-то не снял, была прикреплена лента длиной ярда в полтора, небрежно переброшенная через спинку стула и спускавшаяся до полу. Мистер Уэллер был погружен в свои мысли и настроен созерцательно, ибо, несмотря на то, что Сэм окликнул его несколько раз, он продолжал курить все так же задумчиво и спокойно и очнулся только тогда, когда сын положил руку ему на плечо.

— Сэмми, — сказал мистер Уэллер, — добро пожаловать.

— Я несколько раз вас окликал, а вы не слыхали, — сообщил Сэм, вешая шляпу на гвоздь.

— Совершенно верно, Сэмми, — отозвался мистер Уэллер, снова устремив задумчивый взгляд на огонь, — я был в мечтательности, Сэмми.

— В чем? — осведомился Сэм, подсаживаясь к камину.

— В мечтательности, Сэмми, — повторил мистер Уэллер-старший. — Я думал о ней, Сэмивел.

Тут мистер Уэллер мотнул головой в сторону Доркингского кладбища, поясняя, что его слова относятся к усопшей миссис Уэллер.

— Я вот о чем думал, Сэмми, — продолжал мистер Уэллер, с большой серьезностью взирая на сына поверх своей трубки, словно заверяя его, что, каким бы удивительным и невероятным ни показалось такое признание, оно тем не менее высказано спокойно и обдуманно. — Я вот о чем думал, Сэмми: в общем, мне очень жаль что она померла.

— Ну что ж, так оно и должно быть, — отозвался Сэм.

Мистер Уэллер кивнул в знак согласия и, снова уставившись на огонь, скрылся в облаке табачного дыма и глубоко задумался.

— Очень разумные слова она мне сказала, Сэмми, — произнес мистер Уэллер после долгого молчания, отгоняя дым рукой.

— Какие слова? — полюбопытствовал Сэм.

— Которые она говорила, когда расхворалась, — отвечал старый джентльмен.

— Что же она говорила?

— А вот что: «Веллер, говорит, боюсь, что я с тобою обходилась не так, как бы оно полагалось. Ты человек очень добрый, и я могла бы позаботиться о том, чтобы тебе было хорошо у себя дома. Теперь, говорит, когда уже поздно, я начинаю понимать, что, если замужняя женщина хочет быть религиозной, она прежде всего должна подумать о своих домашних обязанностях и позаботиться, чтобы вокруг нее все были довольны и счастливы. А если она ходит в церковь, в часовню или еще куда-нибудь, то пусть остерегается, чтобы не прикрывать этим лень и не потакать своим слабостям. А я, говорит, это делала и тратила время и деньги на людей, которые жили еще хуже моего. Но, надеюсь, Веллер, когда я умру, ты меня будешь поминать такой, какой я была, пока не сошлась с этими людьми, и какая я есть на самом деле». — «Сьюзен, — говорю я: она меня врасплох застала, Сэмивел, сказать по правде, мой мальчик, — Сьюзен, говорю, ты мне была хорошей женой, нечего толковать об этом. Держись, моя милая, и ты еще увидишь, как я расправлюсь с этим-вот Стиггинсом». Тут она улыбнулась, Сэмивел, — добавил старый джентльмен, затягиваясь трубкой, чтобы подавить вздох, — а потом все-таки померла.

— Да, папаша… — начал Сэм, решив высказать простое и утешительное соображение, после того как старый джентльмен минуты три-четыре покачивал головой и задумчиво курил. — Да, папаша, рано или поздно все мы туда отправимся.

— Отправимся, Сэмми, — подтвердил мистер Уэллер-старший.

— Так угодно провидению, — продолжал Сэм.

— Разумеется, — согласился отец, одобрительно кивнув головой. — Не будь этого, что оставалось бы делать гробовщикам, Сэмми?

Растерявшись среди бесконечных выводов, вытекающих из такого соображения, мистер Уэллер-старший положил трубку на стол и с задумчивой физиономией начал размешивать угли в камине.