Посмертные записки Пиквикского клуба

— Милорд, — промолвил мистер Уинкль дрожащим от волнения голосом, — я... я предпочел бы о нем умолчать.

— Очень может быть, — возразил маленький судья, — но вы обязаны говорить.

При всеобщем молчании мистер Уинкль сбивчиво изложил, как мистер Пиквик очутился в спальне одной леди, в результате чего означенная леди не вышла замуж за своего жениха, а все они очутились перед лицом Джорджа Напкинса, эсквайра, мирового судьи и мэра Ипсуича.

— Теперь можете идти, сэр, — сказал сарджент Снаббин.

Мистер Уинкль вышел и пустился бежать как безумный прямо к «Джорджу и Ястребу», где несколько часов спустя его нашел один из лакеев: он лежал на диване, зарывшись головой в подушки, и жалобно скулил.

Треси Тапмен и Огастес Снодграсс были поочередно подвергнуты допросу, и показания каждого из них только усилили впечатление, произведенное показаниями мистера Уинкля.

Затем была вызвана Сьюзен Сендерс, которую допрашивал сарджент Базфаз и передопрашивал сарджент Снаббин. Она всегда говорила и думала, что Пиквик женится на миссис Бардль; она знала, что после июльского обморока их предстоящая свадьба была постоянным предметом обсуждения среди соседей; она услыхала это от миссис Мадберри, которая держит каток для белья, и от миссис Банкин, прачки, но она не видит здесь, в зале, ни миссис Мадберри, ни миссис Банкин; она сама слышала, как мистер Пиквик спрашивал у мальчика, хотел ли бы он иметь нового отца. Она понятия не имеет, состояла ли тогда миссис Бардль в каких-нибудь отношениях с булочником, но знает, что булочник был тогда одинок, а теперь женился. Она не могла бы показать под присягою, что миссис Бардль не была увлечена булочником, но готова допустить, что булочник не был особенно увлечен миссис Бардль, иначе он не женился бы на другой. Она полагает, что миссис Бардль упала в то утро в обморок потому, что Пиквик просил ее назначить день; она помнит, как она (свидетельница) сама рухнула замертво, когда мистер Сендерс просил ее назначить день, и считает, что каждая особа, достойная называться леди, сделала бы при подобных обстоятельствах то же самое.

Отвечая на вопросы судьи, миссис Сендерс сообщила, что когда за нею ухаживал мистер Сендерс, он тоже писал ей любовные письма. В этих письмах мистер Сендерс часто называл ее «уточкой», но никогда не называл ее ни «отбивной котлетой», ни «томатным соусом». Мистер Сендерс особенно любил уток. Может быть, если бы он так же любил отбивные котлеты и томатный соус, он употреблял бы и эти обращения для выражения своей нежности.

Выслушав показания миссис Сендерс, сарджент Базфаз встал с еще большей важностью, чем прежде, и провозгласил: «Вызвать Сэмюела Уэллера».

Вызывать Сэмюела Уэллера не было никакой необходимости, потому что Сэмюел Уэллер очутился на кафедре в тот же миг, как было произнесено его имя, и, положив шляпу на пол, а руки на перила, он обозрел суд и присяжных с выражением в высшей степени веселым и оживленным.

— Как вас зовут, сэр? — спросил судья.

— Сэм Уэллер, милорд, — ответствовал сей джентльмен.

— Как пишется ваше имя: через «В» или через «У»? — спросил судья.

— Это зависит от вкуса и каприза, милорд, — ответил Сэм. — Мне пришлось подписываться всего раз или два в жизни, я пишу «В».

В это время с галереи послышался громкий голос:

— Совершенно верно, Сэмивел, совершенно верно. Пишите «В», милорд, пишите «В».

— Кто это позволяет себе обращаться к суду? — вопросил маленький судья. — Пристав! Сию же минуту привести этого человека сюда.

— Слушаю, милорд.

Но пристав не смог найти этого человека и, следовательно, не привел его. Зрители, повскакавшие со своих мест, чтобы посмотреть на виновного, снова уселись. Когда гнев судьи улегся, он снова обратился к свидетелю:

— Вы знаете, кто это кричал, сэр?

— Готов думать, что это мой отец, милорд, — ответил Сэм.

— Вы его сейчас здесь видите? — спросил судья.

— Нет, не вижу, милорд, — отозвался Сэм, устремляя глаза в потолок.

— Если бы вы мне его указали, я его немедленно оштрафовал бы, — заявил судья.

Сэм поклоном выразил свою признательность и с неизменной приветливостью повернулся к сардженту Базфазу.

— Итак, мистер Уэллер, — сказал сарджент Базфаз.

— Итак, сэр, — откликнулся Сэм.

— Насколько нам известно, вы состоите на службе у мистера Пиквика, ответчика по этому процессу. Пожалуйста, говорите внятно, мистер Уэллер.

— Стараюсь изо всех сил, сэр, — ответил Сэм. — Я состою на службе у этого вот джентльмена, и служба очень хорошая.

— Работы мало, получаете, кажется, много? — шутливо заметил сарджент Базфаз.

— Да, получать есть что, сэр, как сказал солдат, когда его приговорили к тремстам пятидесяти ударам плетью.

— Вам незачем сообщать нам, что сказал солдат или какой-нибудь другой человек, сэр, — прервал его судья, — это не есть свидетельское показание.

— Слушаю, милорд.

— Не припомните ли вы, — снова взялся за дело сарджент Базфаз, — чего-нибудь исключительного, что произошло в то утро, когда вы поступили на службу к ответчику, мистер Уэллер?

— Припомню, сэр, — ответил Сэм.

— Будьте добры рассказать об этом присяжным.