Посмертные записки Пиквикского клуба

— Мисс Уордль, — сказал он с деланной серьезностью, — простите вторжение — краткое знакомство — нет времени для церемоний — все открыто!

— Сэр! — вскричала тетушка, несколько удивленная поведением мистера Джингля, заставившим ее усомниться в его душевном здоровье.

— Тише! — произнес мистер Джингль театральным шепотом. — Жирный парень — лицо, как булка — круглые глаза — каналья!

— Вы, верно, говорите о Джозефе, сэр? — сказала она, стараясь казаться спокойной.

— Да, сударыня — будь проклят этот Джо! — подлый Джо — все рассказал старой леди — старая леди в бешенстве — диком — в неистовстве — Тапмен — поцелуи и объятия — и все такое, сударыня!..

— Мистер Джингль! — воскликнула тетушка. — Если вы пришли, сэр, оскорблять меня...

— Нисколько — ни в коем случае — собственными ушами — пришел предупредить — предложить свои услуги — предотвратить скандал. Никакого внимания — принято за оскорбление — ухожу.

— Что же мне делать? — вскричала несчастная старая дева, заливаясь слезами. — Мой брат придет в бешенство.

— Разумеется — в неистовство!..

— О, мистер Джингль, что мне сказать?

— Сказать, что ему все приснилось, — ответил мистер Джингль спокойно.

При этих словах душу тетушки озарил луч утешения.

— Э! — ничего нет легче — шалопай мальчишка — прелестная женщина — вам верят, и делу конец!

Пронырливый джентльмен глубоко вздохнул, устремил на нее взор, мелодраматически вздрогнул и отвернулся.

— Вы, кажется, страдаете, мистер Джингль? — спросила леди. — Не могу ли я в благодарность чем-нибудь облегчить ваше горе?

— Увы! — отвечал мистер Джингль, снова вздрагивая. — Как облегчить мое горе, когда ваша любовь досталась человеку, который не может оценить этого блаженства — который даже сейчас рассчитывает на чувства племянницы, создания, которое... но нет, он мой друг — прощайте, мисс Уордль!

Мистер Джингль приложил к глазам неизменный остаток носового платка и собрался уйти.

— Подождите, мистер Джингль! — выразительно проговорила тетушка. — Вы сделали намек на мистера Тапмена. Объяснитесь.

— Никогда! — воскликнул мистер Джингль театрально. — Никогда! — И в доказательство того, что он не хочет подвергаться дальнейшим расспросам, он схватил стул и сел рядом с тетушкой.

— Мистер Джингль, — начала она, — я вас умоляю открыть мне тайну.

Он изобразил короткую душевную борьбу, а затем глухо произнес:

— Мистеру Тапмену нужны только ваши деньги.

— Злодей! — воскликнула тетушка в сильнейшем негодовании. (Сомнения мистера Джингля были рассеяны. У нее есть деньги.)

— Больше, — продолжал он, — он любит другую.

— Другую! — вскрикнула тетушка. — Кого?

— Девчонка — черные глазки — племянница Эмили.

Наступило молчание...

Наконец она, кусая тонкие губы, выпрямилась и проговорила:

— Этого быть не может. Я не могу этому поверить.

— Наблюдайте за ними, — предложил мистер Джингль.

— Хорошо.

— Он сядет рядом с нею за столом и будет рассыпаться в любезностях.

— Пусть.

— Все внимание — ей.

— Пусть.

— И он покинет вас.

— Покинет меня! — вскричала тетушка. — Он покинет меня? — Она дрожала от гнева и разочарования.

— У вас есть характер?

— Без сомнения!

— Вы будете после этого иметь с ним дело?

— Никогда!

— Изберете кого-нибудь другого?

— Да.

— Изберете?

Мистер Джингль упал на колени. В этой позе он пробыл пять минут и встал признанным другом сердца девствующей тетушки под условием, что клятвопреступление Тапмена будет доказано.

Бремя доказательства лежало на мистере Альфреде Джингле; и он собрал свои улики в тот же день за обедом. Мистер Треси Тапмен сел за стол с мисс Эмили, делал глазки, шептался, улыбался. Ни словом, ни взглядом, ни кивком не одарил он ту, которая накануне вечером была царицею его сердца.

«Черт бы побрал этого парня! — думал между тем мистер Уордль, которому мать уже сообщила о случившемся. — Ясно, что он спал! Одно воображение».

«Предатель! — думала тетушка. — Милый мистер Джингль не обманул меня. О, как я ненавижу этого злодея!»

Странное поведение мистера Тапмена станет понятным, если читатель примет к сведению следующий разговор.

Время — вечер; место действия — сад. По боковой дорожке прогуливаются две особы: мистер Тапмен и мистер Джингль.

— Как я держал себя? — начинает первый.

— Блистательно — превосходно — как нельзя лучше — завтра вы повторите ту же роль — каждый вечер — до новых указаний.

— И этого желает Рейчел?

— Разумеется — ей это тяжело — но иначе невозможно — отвлечь подозрения — боится брата — несколько дней еще — старики успокоены — увенчается вашим счастьем.

— Ничего не велела передать?

— Любовь — беспредельная нежность — неизменное расположение. От вас передать что-нибудь?

— Мой дорогой друг, — ответил невинный мистер Тапмен, — передайте мою горячую любовь... что-нибудь нежное, расскажите, как трудно мне притворяться; но скажите, что я признаю необходимость вести себя именно так, как она указала через вас сегодня утром.

— Скажу. Это все?

— Да. И прибавьте, что я не могу дождаться той минуты, когда она станет моею.

— Конечно, конечно. Больше ничего?