Посмертные записки Пиквикского клуба

— В понедельник он занимает восемнадцать пенсов, во вторник приходит за шиллингом — для ровного счета, чтоб полкроны вышло, в среду — еще полкроны, чтобы вышло пять шиллингов. Так удваивается, пока не дойдет до пяти фунтов.

— Ты так и не подписался на фланелевые жилетки? — спросил Сэм после паузы, посвященной курению.

— Конечно, нет, — ответил мистер Уэллер. — Зачем юным неграм за океаном жилетки? Я тебе вот что скажу, — добавил он, понижая голос, — если бы на смирительные рубашки кое для кого у нас тут дома, я бы подмахнул не глядя. В прошлое воскресенье вышел я погулять, вижу — стоит мачеха с блюдом в дверях молельни, а ей сыплют туда пенсы, как ты думаешь, зачем?

— Опять на чаепитие, может быть? — предположил Сэм.

— Нет, на водопровод пастырю. Десять месяцев не платил за воду. А на что ему вода? Он ее в рот не берет! Ну, не платил, ему и заперли воду. Пастырь в молельню, как гонимый святой, просить бога, чтоб смягчил сердце водопроводчика и наставил его на путь истинный. Бабы созывают собрание, поют гимны, избирают твою мачеху председательницей и решают устроить в воскресенье сбор пожертвований в пользу пастыря. Хватит на сто лет вперед заплатить за воду.

Несколько минут мистер Уэллер курил молча, потом прибавил:

— А самое худшее в этих пастырях, Сэм, что они сбивают с толку молоденьких девушек. И те надрываются, шьют платья для краснокожих, а они им не нужны. Что до меня, дал бы я этим лентяям пастырям тачку, и катай по доске в четырнадцать дюймов!

Мистер Уэллер осушил стакан и стал выбивать, с присущим ему достоинством, пепел из трубки. В это время в коридоре послышался пронзительный голос, и в комнату влетела миссис Уэллер.

— А! Приехал! — заверещала она.

— Да, моя милая, — ответил мистер Уэллер, снова набивая трубку.

— Мистер Стиггинс не вернулся? — спросила миссис Уэллер.

— Нет, не вернулся, моя милая, — отозвался мистер Уэллер, закуривая трубку, — и знаешь, моя милая, я постараюсь не умереть с горя, если он совсем не вернется.

— О, несчастный! — возопила миссис Уэллер.

— Благодарю, моя прелесть, — сказал мистер Уэллер.

— Ну, ну, отец! — заметил Сэм. — К чему эти нежности при посторонних? Вот и преподобный джентльмен.

При этих словах миссис Уэллер поспешно отерла слезы, а мистер Уэллер угрюмо отодвинул свое кресло к углу камина.

Мистера Стиггинса удалось без труда убедить выпить стаканчик грога, потом второй и третий, а затем, прежде чем продолжить возлияния, подкрепиться легким ужином.

Разговор вращался по преимуществу вокруг высоких добродетелей пастыря, заслуг его стада и греховности всех, кто к нему не принадлежал; эти рассуждения старший мистер Уэллер изредка прерывал приглушенными намеками на некоего джентльмена по фамилии Уокер и другими подобными же комментариями.

Наконец мистер Стиггинс взялся за шляпу и откланялся, а отец отвел Сэма в спальню. Горячо пожимая руку сына, почтенный джентльмен, видимо, собирался обратиться к нему с каким-то замечанием, но услышал шаги миссис Уэллер и коротко пожелал ему спокойной ночи.

На другой день Сэм встал рано, наскоро позавтракал и готовился уже выйти из дома, как перед ним предстал отец.

— Уходишь, Сэмми? — спросил отец.

— Безотлагательно, — отвечал Сэм.

— Хорошо, если бы ты прихватил с собой этого урода Стиггинса!

— Мне стыдно за тебя! — укоризненно сказал Сэм. — Зачем ты вообще позволяешь ему показывать свой красный нос в «Маркизе Грэнби»?

Мистер Уэллер-старший очень серьезно взглянул на сына и ответил:

— Потому что я женатый человек, Сэмивел, потому что я — женатый человек. Когда ты женишься, Сэмивел, то поймешь многое, чего теперь не понимаешь, но стоит ли столько мучиться, чтобы узнать так мало, как сказал школьник, когда дошел до конца азбуки... Это — дело вкуса, я думаю, что, пожалуй, не стоит.

— Я скажу только одно, — проговорил Сэм, — будь я хозяином «Маркиза» и сунься ко мне вот этот Стиггинс, я бы...

— Что? — с большим волнением перебил мистер Уэллер. — Что?

— ...отравил ему грог!

— Ну да! — воскликнул мистер Уэллер, горячо пожимая руку сыну. — Неужели ты бы это сделал?..

— Сделал бы, — заверил Сэм. — Только сначала я бы вежливенько окунул его в бочку с водой и прикрыл бы крышкой, а если бы убедился, что по-хорошему он не понимает, то нашел бы другой способ воздействия.

Мистер Уэллер-старший устремил на сына взгляд, исполненный глубокого восхищения, еще раз пожал ему руку и тихо побрел домой, перебирая в уме многочисленные мысли, вызванные советом сына.

Глава двадцать пятая, очень веселая, содержащая описание свадьбы и некоторых других забав