Посмертный бенефис

Кирк пил виски маленькими глотками, оттягивая, насколько это возможно, начало разговора. Не потому, что сказать было нечего. Он понимал, насколько нажил мерная фраза, верно взятая нота, и никак не мог определиться с ней. Как, например, его называть? «Амиго»? Не смешно… «Я рад, что не сумел тебя убить?»… Н-да… Кирк и впрямь был этому рад, но сейчас такая фраза прозвучала бы по меньшей мере странно.

— Прости… Прости меня. — Кирк тщательно прятал глаза. — Не знаю даже, как тебя теперь называть. — Он поставил на столик стакан и пальцем отодвинул его от себя. — Поверь, я рад, что ты жив. Я не хотел тебя убивать.

Пауза раздражала. Кирк никак не мог найти правильную интонацию. «Черт, — подумал он, — мне специально дают возможность выговориться, а я молчу как корабельный сундук! Кто же он такой?»

— Божко предполагает, что ты русский. Правда?

— Правда. — Ни один мускул не дрогнул на лице собеседника.

— Ясно. — Кирк кивнул и предположил: — КГБ?

— Почему КГБ? Просто русский.

— Просто русский?.. — Кирк задумался. — Как мне тебя называть? «Амиго» вроде не ко времени…

— Гринфилд, то есть Божко, называет меня Алексом. Отчасти это соответствует действительности.

— Зачем ты пришел? — Кирк решил расставить все точки над «i». — Если убить — стреляй и уходи. Если говорить говори.

— Как ты, наверное, догадываешься, я знаю про тебя и Божко все. Почти. Вряд ли тебе понравится, если Интерпол узнает о тебе столько же, сколько о нем. Я понятно излагаю?

— Да, — кивнул Кирк. — Но хочу тебя сразу предупредить: между нами — все в прошлом. Финансирование его операций — самая большая ошибка в моей жизни, и я не собираюсь ее повторять.

— Это — не ошибка, Кирк, — мягко возразил Алекс. — Не надо все так упрощать.

— Ладно, хорошо! — заявил Кирк. — Это преступление, и я должен за него ответить! Что ты предлагаешь? Явиться с повинной? И получить через несколько дней пулю в лоб? Тебя это удовлетворит?

— Божко тебя уже заказал. — Русский равнодушно пожал плечами. — Хочешь знать, сколько стоит твоя жизнь?

— Не хочу! — Кирк сорвался на крик. — И не пугай меня! Я свое отбоялся! — Он надолго замолчал. Потом глухо проговорил: — Хотелось бы знать, как выбраться из этого переплета. Живым.

— Конструктивно, — улыбнулся Алекс. — Я помогу тебе. Но сначала — несколько вопросов. Поверь, для меня это очень важно. Где Лебеф?

— Ты и это знаешь? — удивился Кирк. — У меня. Некролог в газетах — блеф.

— Божко и не поверил. Ищет его повсюду. Следующее: деньги действительно переведены в Фонд?

— Да, переведены, — ответил Кирк. — И управляет Фондом комиссия, назначенная ВОЗом. Я, конечно, вхожу в состав комиссии, но — с одним голосом.

— Это хорошо, Кирк, — с удовлетворением в голосе заметил Алекс. — Это твоя индульгенция.

— Погоди-ка… — вспомнил Кирк. — А где моя охрана?

Собеседник поморщился, будто проглотил лимон.

— В кают-компании. Развяжешь их, когда я уйду. Теперь — о твоей жизни. Слушай меня внимательно…

25 ноября 1996 года. Алгарве, Португалия

Гринфилд просматривал проект годового отчета бухгалтерии «Ситаса» и ничего не понимал. Нет, отчет составлен, как всегда, безупречно. Просто голова была занята совершенно другим.

Он отложил в сторону бумаги, просмотрел накопившиеся за выходные факсы. Не то, все не то… Вот! Именно этого Гринфилд ждал уже несколько дней. Факс от информатора из картеля города Кали:

«…Алешандре Жорже Герра, уроженец Сан-Паулу, бразилец. Доктор права. С начала 80-х тесно сотрудничал с верхушкой наркокартелей Бразилии, Боливии и Колумбии. Предположительно, являлся одним из инициаторов большой встречи наркобаронов в Медельине, на которой был создан Союз южноамериканских картелей. Многократно — и не без успеха — отстаивал в судах интересы наркодельцов. Коллегами характеризовался как очень талантливый, могущественный и совершенно беспринципный адвокат. В 1993 году в ходе совместной операции ФБР и колумбийской полиции против крупного форпоста медельинского картеля в колумбийской сельве попал под бомбежку.

С тех пор нигде не проявился. Официально считается убитым…»