Посмертный образ

Работа оказалась увлекательной. Впрочем, Стасову, который имел солидный стаж работы в подразделениях по борьбе с организованной преступностью и коррупцией, к работе с документами было не привыкать. И работу эту он любил, она ему никогда не надоедала и не вызывала злобного раздражения. Наоборот, его манило сладостное чувство, которое возникало каждый раз, когда из обрывочных сведений и разрозненных сухих документов, из балансовых отчетов, проводок, копий платежных поручений вдруг вырастала яркая и выпуклая картина злоупотреблений и хищений, мошенничества и взяточничества. Конечно, организованная преступность – это боевики, трупы, взрывы, оружие, сверхскоростные автомобили и самая совершенная техника, а борьба с этой преступностью – это риск, кровь, пот, многосуточные засады, стрельба, погони, смерть. У Стасова было два ранения – ножевое и огнестрельное, он находился в прекрасной физической форме, быстро бегал, высоко прыгал, метко стрелял. Но ни один задержанный собственноручно преступник не вызывал у него такого чувства, как восстановленная по документам картина преступления. И он знал, почему так происходит. Он в глубине души казался сам себе немного глуповатым. Что, собственно, и было отражено в одной из его служебных характеристик: «Дисциплинирован, исполнителен. Табельным оружием владеет отлично. Постоянно совершенствует свою физическую подготовку, является мастером спорта по легкой атлетике, лыжам, плаванию. В качестве недостатков можно отметить слабый творческий подход к порученному делу. Капитан В. Н. Стасов (а тогда он еще был капитаном) не всегда способен принять самостоятельное решение, выходящее за рамки ранее поставленной задачи. Вывод: занимаемой должности соответствует». Прочитав такую аттестацию, Стасов впал в уныние. Яснее не скажешь: сила есть – ума не надо. И он начал доказывать сам себе, что мозги у него все-таки есть. Ушел из уголовного розыска и несколько лет проработал в ОБХСС, где сила нужна бывает обычно во вторую очередь, поднаторел в работе с документами, влез в экономическую теорию, а как только создали службу по борьбе с организованной преступностью, тут же перешел туда.

Карьера его двигалась умеренно, но вполне успешно, и все это время, получая результат не от применения силы, а от напряжения мозгов, он испытывал почти детский восторг: «Я сумел! Я сделал это!»

Вот и сейчас, сидя далеко за полночь в кухне своей холостяцкой квартиры и сличая документы, он тихонько радовался, когда обнаруживал, что какого-то человека сначала ждали как желанного гостя, а потом включили в «черный список» и велели «не пущать». Помечал на бумажке период времени, в который произошла такая метаморфоза, чтобы потом выяснить у Мазуркевича или кого-то другого, в чем суть конфликта. Выписывал на отдельный листок имена тех, от кого прятались одни сотрудники «Сириуса» и кого в то же время привечали другие. Составлял отдельный список тех, кто появлялся в «запретиловках» наиболее часто. Каждого из них нужно будет потом отработать, приглядеться к ним повнимательнее, может быть, провести индивидуальную беседу на тему о хорошем воспитании и тщетности приставаний к звездам.

В какой-то момент ему показалось, что Лиля застонала. Стасов отодвинул бумаги и метнулся в комнату дочери. Но нет, Лиля спала, уткнувшись носом в подушку. Дыхание ее было тяжеловатым, рот открыт, видно, нос заложен. Стасов включил бра, взял со столика рядом с диваном флакон галазолина и осторожно закапал лекарство Лиле в нос. Потушил свет, постоял несколько минут, прислушиваясь. Наконец звук дыхания изменился, девочка во сне пошмыгала носом и задышала тише и ровнее.

Он вернулся на кухню, снова сел за документы. Нескольких минут, что он отсутствовал, оказалось достаточно, чтобы посмотреть на списки свежим взглядом. В перечне тех, кто чаще всего встречался среди нежелательных гостей, в глаза бросалась фамилия Шалиско. Этот Шалиско был прямо-таки чемпионом среди преследователей, его фамилия встретилась уже восемнадцать раз, в то время как остальные – раз по пять – восемь.

Стасов быстро перелистал списки с заголовком «Перекрыть». Рядом с каждой фамилией незваного гостя стояла фамилия сотрудника «Сириуса», к которому этот гость может прийти. Рядом с фамилией Шалиско постоянно стояла фамилия Вазнис. Все восемнадцать раз. Куда бы ни выезжала Алина, на натурные ли съемки или на кинофестиваль, она обязательно подавала в службу безопасности записку с категорическим запрещением пропускать к ней некоего Павла Шалиско.

Стасов аккуратно сложил списки обратно в папки, но уже в том порядке, который был удобен для работы ему самому. На такой результат он и не рассчитывал. На сегодня хватит, можно идти спать, а завтра с утра он свяжется с Коротковым или с Анастасией, и они займутся этим загадочным Павлом Шалиско, который на протяжении пяти с лишним лет преследовал Алину Вазнис.

Алина Вазнис за два года до смерти