Посмотри мне в глаза!

В суматохе я не забыл о галлоне джина, который обещал плотникам. Я планировал вручить им спиртное после второго концерта, но события пошли не так, как я ожидал. Я как раз сворачивал свое оборудование, когда на входе внезапно поднялась суматоха. К нам явились представители Управления по борьбе с наркотиками и проследовали прямо за кулисы. Я спрятался за кофры с оборудованием, сжался в комок и затаился в ожидании, стараясь стать невидимкой. Через минуту-другую представители властей вывели из-за кулис обоих плотников в наручниках и вынесли какой-то туго набитый пакет. Текс скользнул ко мне за кофры и сказал: «У них там фунт кокаина». Там, куда повели наших плотников, мой галлон джина им не понадобится. Я возил бутылку с собой еще месяц, прежде чем нашел, кому ее вручить.

После Лейкланда я поехал с «Кисс» дальше в турне. Это была нелегкая, но восхитительная жизнь, и меня неизменно радовало то, каким восторгом публика встречала мои изобретения. А еще это была жизнь свободная и разнузданная, – такого я раньше никогда не пробовал и даже не очень понимал, как в ней участвовать. Мы выступали в южной Флориде, и наркодилеры запросто являлись за кулисы и предлагали бесплатные пробники наркотиков.

– Эй, приятель, попробуй-ка, – подзывали меня. Повсюду были подносы с выложенными «дорожками» кокаина и вазы, полные порошка, стояли на столах. Большие, размером с миску, в которой вымешивают тесто дома на кухне. Еще наркодилеры приносили таблетки. У нас было все, что пожелаем.

Но наркотиками разгул не ограничивался. За кулисы стекались женщины и тоже предлагали, так сказать, попробовать бесплатно. Люди, непричастные к закулисной стороне рок-турне, часто спрашивали меня: «За вами, наверно, девушки толпами бегают, только помани?» Предполагалось, что девушки лично мне так и вешались на шею, а я выбирал на свой вкус. Но на самом деле получалось не совсем так. Я все еще был очень застенчив с чужими, и поэтому никогда сам не завязывал разговоров с девушками, да и идея лечь в постель с девицей, которая утром исчезнет, меня не привлекала. Вообще эти интрижки на одну ночь казались мне не особенно приятным развлечением. Скорее наоборот – от этого веяло чем-то пугающим.

К тому же, разумеется, у меня была подружка. «Да какая разница? – потешались надо мной ребята из команды. – Когда я уезжаю из дома, то открываю охотничий сезон. Сколько девчонок подцеплю, все мои!» – хвастались они. Но этот подход был мне не близок. В основном потому, что надо каждый раз заново знакомиться, заводить разговор, а меня это страшило.

Пыталась ли меня подцепить какая-нибудь из девиц? Делали ли мне авансы? Я так и не узнал. Как я уже говорил, я плохо распознаю поступки и чувства других людей, не умею «считывать» их, и поэтому запросто мог не заметить попытки охмурить меня. Видя вокруг парочки, я часто чувствовал себя одиноко, но как изменить положение дел, не знал, поэтому смирялся.

Когда вокруг все пьянствовали и нагружались кокаином, я испытывал замешательство и неловкость. Мне совсем не нравилось ощущение, когда теряешь над собой контроль, а я вдоволь насмотрелся, какие дикости вытворяют пьяные или под дурью, – а наутро уже ничего не помнят. От одной мысли о том, что спьяну я могу натворить нечто подобное, меня всего корчило и передергивало. Поэтому я не знал, что делать.

– Да расслабься, чувак! На, вынюхай дорожку-другую! Выпей!

Сторонний наблюдатель, пожалуй, сказал бы, что меня со всех сторон окружали сплошные искушения, но для меня все эти соблазны были вовсе не заманчивы. Я принимал немного кокаина и выпивал за компанию несколько порций спиртного – просто чтобы почувствовать, что я вежлив и веду себя компанейски. Но у меня никогда не было позыва выхлестать все пиво или вынюхать весь кокаин. Мне не нравились ощущения, которые вызывали во мне спиртное и наркотики.

В те считаные разы, когда я напивался или был под кайфом, я закрывал глаза, потому что мир весь качался, и думал: «Черт, когда это дерьмо прекратится? Зачем я это делаю?» В скором времени я все это перерос. Если «перерос» – подходящее слово. Я больше не принимал наркотики и бросил пить. И не возвращался ни к тому, ни к другому.

Гвоздь программы в любом турне – это возглавить концерт на Мэдисон-Сквер-Гарден в Нью-Йорке. Согласно нашему расписанию, нам предстояло отыграть там несколько концертов в середине турне. Когда налаживали оборудование и подключали одну из гитар Эйса, кто-то из техников сделал что-то не так, и гитара выпалила ракетой, так что Текса увезли по «скорой» с обожженными пальцами. Запасного инструмента у нас не было, и мне пришлось в спешном порядке мчаться на концертную площадку и чинить гитару. До начала концерта оставалось всего ничего, и персонал толпился вокруг меня, поторапливая и волнуясь.

– Если ты будешь копаться и подведешь нас, и мы из-за тебя опоздаем, это встанет нам в десять тысяч баксов за каждую минуту! – подгонял меня директор тура Фриц, нависая надо мной. – Давай быстрее!

Я не подвел. Я спасал его задницу и чинил гитару как мог быстро.