Посмотри мне в глаза! Жизнь с синдромом «ненормальности». Какая она изнутри? Моя жизнь с синдромом Аспергера

Сообщение Лари поставило меня в тупик. В отличие от большинства разговоров, наш начался не с вопроса. Как мне ей ответить? Высказать свое мнение о ее сообщении? Или самому задать вопрос? Как полагается? Что я должен сказать? Я взвесил только что услышанную фразу и проанализировал информацию.

1. У Лари есть подружка.

Да, у Лари много подружек. Но о какой именно речь?

2. У подружки Лари – роман.

Зачем Лари мне об этом сообщает? Знаю ли я эту подружку? Знаю ли я парня, с которым у нее роман? Может быть, Лари таким образом исподволь намекает мне, что раз у меня есть мотоцикл, мне тоже следует завести роман?

3. У парня, с которым роман у подружки Лари, есть мотоцикл.

Что ж, эти сведения сужают круг вариантов. У большинства парней автомобили, а не мотоциклы. Значит, парень подружки Лари относится к 5 % мотоциклистов, в отличие от 95 % автомобилистов. Возможно, я его знаю?

4. У этого парня мотоцикл совсем как у меня.

Хорошо ли Лари разбирается в мотоциклах? Подразумевает ли она, что парень ее подружки ездит на «Электре Глайд Классик» или просто имеет в виду, что у него большой черный мотоцикл?

Мне не удалось дедуктивно вычислить, как правильно ответить на сообщение Лари. Что она хотела сказать? Между фразами, составлявшими ее сообщение, не было никакой логической связи. Я уставился в пол и задумался, какой ход сделать. Я знал, что решать надо быстро. Если я задумываюсь слишком надолго, да еще и не смотрю собеседнику в глаза, меня обычно спрашивают: «Ты вообще меня слышал?» или «Вы не выключились из разговора?»

Я знал, что Лари ждет от меня осмысленного и подобающего ответа, ждет, что я откликнусь и скажу что-нибудь, связанное с ее словами, а не просто: «А-а». По опыту и наблюдениям я также усвоил, что ответ: «В прошлые выходные я ездил в Ньюпорт на джазовый фестиваль» не подойдет. Мне пришло в голову: наверно, лучший путь – попытаться собрать побольше сведений, и тогда у меня будет возможность поддержать разговор осмысленно. Именно так поступали компьютерные программы: они извлекали из собеседника дополнительную информацию, а потом на ее основании делали выводы и подавали реплики. Так что я задал Лари вопрос:

– О какой из подруг ты говоришь?

Лицо Лари выразило удивление.

– А зачем тебе это знать? – спросила она.

Я не ожидал ответа вопросом на вопрос. В голосе Лари звучало подозрение. Я заерзал и озадачился: раз мой вопрос заставил ее насторожиться, значит, она ожидала от меня какой-то иной реакции. Но какой? Что я должен был сказать?

Возможно, мне следовало отреагировать так, чтобы моя реплика перекликалась с ее. Выдумать что-нибудь вроде: «У моего приятеля – его зовут Спайк – тоже роман. А у его девушки тоже мотоцикл, совсем как мой». Но это бы прозвучало как совершеннейшая чепуха. А я никогда не несу чепуху, разве что в ходе розыгрыша. Нет, наверняка в изначальной реплике Лари был какой-то скрытый смысл, а раз там был скрытый смысл, то и ответить надо со значением.

Возможно, лучше всего будет просто прикинуться тупицей. Я давно заметил, что если завопить «ух ты!» и улыбнуться, то это сойдет за универсальный ответ на все случаи жизни. Но я не умею улыбаться усилием воли, и не могу заставить себя держаться как кретин. Однако, наверно, «ух ты!» не встревожило бы Лари так, как мой контрвопрос.

Если я говорю: «Один из моих коллег попал сегодня в автокатастрофу», то буду готов к вашему вопросу: «Кто именно?» Если бы личность жертвы была тайной, то зачем бы мне вообще упоминать это происшествие?

Можно было бы сосредоточиться на теме мотоцикла в сообщении Лари. Тогда я мог бы сказать: «А какой у него мотоцикл?» Но и то я бы все равно ожидал внятный ответ, а не: «Не твоего ума дело!»

Когда я спросил Лари, отчего она так недоверчиво реагирует, она снова задала мне вопрос, даже не один: «А зачем тебе знать ее имя? Если я тебе скажу, добром это не кончится. Вдруг слухи дойдут до ее мужа?»

Несколько позже я понял, какого именно отклика ждала от меня Лари. Понял, когда совершенно случайно услышал болтовню двух женщин за соседним столиком в ресторане. Первая реплика в разговоре очень напомнила мне беседу с Лари, так что я навострил уши.

– Представляешь, у Дженни из бухгалтерии роман на стороне! И у ее любовника – «корветт», – сообщила первая.

– Ух ты, вот это да! А он женат? – спросила вторая женщина.

Когда прозвучала эта реплика, я понял: вот он, правильный ответ! После этого разговора меня осенило: своим сообщением Лари хотела поразить меня или рассказать нечто интересное. И мне следовало в ответ выразить заинтересованность или восхититься. Но тогда, во время разговора с Лари, мне это просто не пришло в голову. Я понимаю, что обычные люди наделены навыками общения и беседы, которые выходят за пределы моих возможностей, и их реплики и ответы зачастую не имеют ничего общего с логикой. Подозреваю, что у нормальных людей от природы заложена способность считывать социальную информацию и подсказки, – а я этой способности лишен.