Посмотри, на кого ты похожа

Мурка планировала зайти в «Эскаду», но струсила. Уверяла, что все нормальные люди опасаются заходить в дорогие магазины.

– Неужели тебе не страшно? Продавщицы же подозревают, что ты тут ничего не купишь.

– Зачем мне думать об этом? Они сами тоже не купят, а я к тому же не продавщица, – рассеянно ответила я и увидела у стойки с вешалками Алёну. А на вешалках ВСЁ ТАКОЕ КРАСИВОЕ, в кружевах, стразах и бусинках!

Я потрогала розовый пиджак с перьями, как у павлина.

– Пиджачок «Унгаро», первая линия, – с гордостью сказала продавщица. – Цена две тысячи долларов.

Что такое «первая линия»? Самое лучшее? Неужели кто-нибудь сможет прикинуть на себя это оперение, не чувствуя себя павлином? Приличный человек должен быть всегда со вкусом одет в джинсы (лучше старые) и чёрный свитер.

– А у нас на этот пиджачок распродажа, – продолжала продавщица. – Уценка – восемьдесят процентов!

Ага! Мне повезло! Распродажа! Немедленно приобрету себе этот розовый хвост! Задыхаясь от возбуждения, я прошептала Алёне:

– А что… всего двести долларов? Я не поверила своему счастью! Двести долларов по сравнению с двумя тысячами – это просто подарок! К тому же розовое оперение так красиво и очень мне пойдёт, не то что старые джинсы и чёрный свитер!

Я разволновалась и совсем забыла, что у меня нет двухсот долларов на немедленную покупку:

– Мне совершенно необходим этот пиджачок! Где я ещё достану «Унгароперваялиниязадвестидолларов», сама подумай!

Алёна с Мурой хором кричали мне гадости – нетактично с их стороны.

– Ты в этом розовом хвосте, как сумасшедший фазан! Куда ты его оденешь? (Мура.)

– Всюду, всюду!.. И не оденешь, а наденешь, сколько раз говорить! Сегодня надену, в клуб «Тадж-Махал»!

– Этот розовый хвост тебе мал! (Алёна.)

От обиды забыла, что нахожусь в бутике, схватила Алёну за плечо и немного потрепала.

Но оказалось, что дралась зря, это розовое оперение на меня не налезло, то есть почти налезло, особенно если втянуть живот и не просовывать руки в рукава.

…Из-за Мурки с Алёной у меня никогда-никогда не будет розового хвоста «Унгароперваялиниязадвестидоларов»… А так было бы хорошо – с восьмидесятипроцентной скидкой…

Дальше экскурсия пошла кое-как. Мурка запала на вельветовый костюмчик с оборочками, украдкой гладила костюмчик по юбке и себя к нему пристраивала. Алёна злилась и совсем как в прежние добогатые времена каждую минуту обиженно повторяла, что здесь все очень дорого.

Мы выпили кофе с очень вкусными пирожками в кафе «Аврора». (Я съела два и откусила у Алёны, Алёна тоже съела два, откусила у меня и у Мурки.) Расстались с Алёной, и тут я заметила, что Мурка дуется и даже чуть не плачет.

– Скажи мне, для кого всё это?

Не сразу догадалась, что Мурка имеет в виду… Хм, часовой пробег по роскошной жизни не пошёл Муре на пользу. Спросила, как пятилетний ребёнок: кто же она, Мура, на фоне бутиков, – очень бедная или просто бедная?

У меня ещё оставалась пара часов до встречи с Романом, и я быстренько объяснила ребёнку, что Армани, Версаче, Эскада, Соня Рикель – очень красиво, но предназначено для такого тоненького слоя людей, что его и не видно. А большинство людей, в России и в других странах, одеваются в нормальных магазинах, ездят на недорогих машинах и раз в год веселятся в Диснейленде либо на даче во Мшинской. Это и есть мы с Мурой – средний класс, надежда и опора общества.

– Вот только не начинай мне сейчас читать лекцию про новых русских, которые хотят светлого будущего, – скандальным тоном ответила Мура. – Я хочу себе позволить конкретно этот вельветовый костюмчик с оборочками, и все! Ну ладно я, но почему ты не могла купить этот перьевой пиджачок? Тебе-то уж точно полагается все самое лучшее!

– Мура, это уже философский вопрос – почему один рождается принцем, а другой нищим, и всем неплохо живётся независимо от дохода…

Я не особенно сердилась на Муру. Считаю, каждый человек в её возрасте имеет право однажды удивиться – почему ВЕСЬ МИР не для меня?! Но только один раз.

Отравленная стразами и бусинками из бутиков Мура принялась меня воспитывать.

– Тебе тридцать семь лет…

– Мне тридцать шесть!..

– Скоро будет тридцать семь. А ты даже не умеешь ходить на каблуках. Если завтра вдруг приём, тебе не в чем пойти, у тебя нет ни туфель, ни вечернего платья. Только кислотные ботинки для умственно отсталых, джинсы и чёрный свитер.

Какой ещё приём? Хотя… вдруг?!!

Мурка права, я не состоялась как женщина. Косметики у меня тоже нет, только одна помада, которую мне отдала Ирка-хомяк. Помада была ей не к чему, потому что Ирка покрасила губы в малиновый цвет на три года вперёд (называется перманентный макияж, делается иголочками, больно). Ирка-хомяк совсем не жадная, но ей будет приятно получить от меня через три года свою помаду нетронутой.

– Мура? У нас с тобой ещё знаешь чего нет? – сказала я очень трагически. – Хорька у нас с тобой нет, Мура, совершенно нет хорька…