Посмотри на меня (СИ)

Обычно этого хватало. Обычно, если Настя капризничала, этого простого "Посмотри на меня" хватало, чтобы мама поймала настин взгляд, и девочка успокаивалась, чувствуя нерушимую связь между ними. Но сейчас Настя хотела, чтобы мама смотрела не на нее, а на автобус. На него она указывала маме глазами, о нем пыталась предупредить своим отчаянным ором.

Двери открылись. Мама подняла коляску с беснующимся в ней ребенком и сделала шаг к автобусу. Настя орала и извивалась, пытаясь вырваться, пытаясь дотянуться до маминой руки, держащей коляску. Впервые в жизни пытаясь осознанно сделать маме больно, чтобы та услышала ее, чтобы поняла, чтобы остановилась.

Потому что входить в автобус нельзя!

Потому что это опаснее, чем злобная собака, которую они с мамой встретили однажды за гаражами. Собака только страшно лаяла и рычала, но и сама боялась людей не меньше, чем люди ее.

Потому, что это опаснее, чем когда они с папой застряли в лифте.

Потому что это опаснее, чем когда папа забыл пристегнуть ее ремнем, и поймал ее, уже вываливающуюся из коляски, в последний момент.

Потому что это опаснее всего на свете!

Темное колеблющееся полотно, густое, как кисель, полностью покрывало потолок автобуса. Черные щупальца тянулись от него к каждому, КАЖДОМУ человеку в автобусе, и над КАЖДЫМ висело по крупному черному облаку, толстой пуповиной связанному с облаком под потолком.

И лица людей были... Неправильными! Ни тени улыбки, ни искорки в глазах. Только усталость, злость, неприязнь и недовольство. Только негативные эмоции, ничего позитивного.

Люди питали это, и оно в свою очередь подпитывало темные пятна над головами пассажиров.

Облако подавляло радость. Облако вызывало злобу и нагоняло тоску. Настя чувствовала, как в облаке что-то перемещается из одного конца автобуса в другой. Как будто ищет кого-то. Ищет, кем овладеть, кого сделать вместилищем своей черной мощи. Облако еще не выбрало, но Настя не сомневалась, скоро выберет. Самого слабого и легко внушаемого, или наоборот самого сильного, и потому самого опасного для остальных. Оно выберет! Оно кинется на него, и тогда произойдет что-то страшное!

И когда это случится, им с мамой лучше быть подальше от этого автобуса, а уж никак не в нем. Ведь это может облепить голову мамы! Мамы, над которой ни разу не появлялась эта страшная, липкая черная гадость.

- ДА УСПОКОЙСЯ ТЫ! - крикнула мама, таща раскачивающуюся коляску к автобусу. Она никогда не кричала на дочку. Ни разу не повышала голос. Никогда!

И взглянув на маму сквозь пелену слез, Настя увидела это у нее над головой. Маленькое, но стремительно разрастающееся облако. И в этот момент Настя поняла, что это не приходит извне. Его порождают и питают сами люди, и в автобусе, двери которого сейчас гостеприимно распахнуты, будто врата в ад, нет ничего страшного и таинственного. Просто в нем собралась критическая масса зла и недовольства.

Что не нечто сидело под потолком автобуса, касаясь каждого, кто войдет в него. Что именно люди принесли это туда.

Но менее опасным автобус от этого не становился.

Пройдет 11 лет, и настины родители однажды придут домой с работы с черными облачками над головой. Некому будет их обнять, разогнав эту черноту, потому что сама Настя, слишком взрослая для своих 12 лет, уже будет переживать период подросткового нигилизма, и сама будет мрачной, затаившей злобу на весь не понимающий ее мир. Сама будет уже неделю как носителем этого. К тому же она уже давно разучится видеть то, что умела видеть, будучи ребенком.

Спустя 11 лет она будет сидеть в своей комнате, играть в недавно вышедший квест на "Play Station" и слышать сквозь стену, как на кухне ругаются папа и мама. Она будет злорадно улыбаться, думая: "Вы не понимаете не только меня, вы не в состоянии услышать даже друг друга! Вы смотрите друг на друга, но не видите!" Позже она будет жалеть, что не вышла в ту минуту на кухню, и не попыталась как-то предотвратить катастрофу. Не попыталась разогнать это своей магией, к которой не обращалась с детства. Магией чистой и искренней детской любви.

Позже она будет говорить себе: "Я все равно ничего не смогла бы сделать!" Но в глубине души будет знать: могла. Но не сделала.

Папа впервые ударит маму. Не сильно, но хлестко и оскорбительно. Тыльной стороной ладони по лицу, будто отмахиваясь от назойливой мухи. Чернота над его головой запульсирует, вызывая головную боль, и он достанет из шкафа бутылку коньяка, хранимую для особых случаев, и выпьет ее практически залпом. И чтобы заглушить боль, и назло жене. А потом уйдет из дома, громко хлопнув дверью. Уйдет демонстративно, уйдет в уверенности, что поступает как гордый и свободолюбивый мужчина.

А не как трус и глупец.

Уйдет, чтобы не вернуться.