Посмотри на неё

Это было очень дерзко, но я чувствовала, что все делаю правильно. До того момента, когда она посмотрела на меня, а потом на мистера Мансини с абсолютным недоумением на лице. Черт, я до сих пор четко вижу перед глазами ее лицо. Такое ощущение, что оно стало неизменным элементом декора в моем мозгу. Этакий коврик позора.

– Эмм, – начала говорить женщина, но мистер Мансини прервал ее, накрыв ее ладонь своей.

– Луиза, – сказал он, – это моя жена Мелинда.

Его жена. Его жена. И если это, по-твоему, было недостаточно унизительно, то представь, что вся труппа стояла в зоне слышимости, едва сдерживая смех. И представь, как Табби ослепительно улыбалась.

– Ты сказала мне, что она скаут, – зашипела я на нее позже, когда Табби сидела на скамейке, натягивая на ноги свои «мартинсы».

– Извини, – ответила она. – Это была не та женщина с красными волосами, которую я видела. Наверное, она уже ушла.

Ну и обманщица! Браво, Табби. Это было твое лучшее выступление. До настоящего момента.

– Это было ужасно унизительно, – сказала я. – Я теперь всеобщее посмешище.

Закрытие сезона должно было быть праздником. Мы всегда устраивали тусовки и отрывались. Но я могла пойти только домой. Табби отобрала у меня все мои достижения, заменив их ожогом унижения.

– Ой, да ладно, – сказала она. – Это было не так уж ужасно. К тому же есть вещи и похуже, чем когда люди о тебе говорят.

– Какие, например? – Я поставила ногу на скамейку, противясь желанию пнуть Табби.

– Например, когда они о тебе вообще не говорят. – Она встала, и мы оказались лицом к лицу. А потом она мне подмигнула.

Полагаю, я сама попалась на ее удочку. Мне нужно было быть умнее. Неважно, насколько грязными будут слухи – Табиту это не заботит, потому что о ней говорят.

Может, ты думаешь, это карма. Может, ты думаешь, что я стерва или что мелочная. Я не буду отрицать того, что во мне есть и стервозность, и мелочность. Но Табита хуже. Она жадная, а, как известно, жадинам вечно всего мало.

12 Бриджит

ТАББИ РЕЗКО ПРОВОДИТ расческой по моим волосам.

– Я ничего плохого не сделала. Это так, блин, типично. Все всегда верят парню. Ненавижу жить в этом мире.

Как будто у нас есть выбор.

Сегодня я иду в школу. Сегодня начало второй недели учебы и первый день тренировки к соревнованиям, поэтому Табби встала рано, чтобы заплести мои волосы в две французские косы. Точно так же она меня заплетала в прошлом году, когда я только пошла в старшую школу. В такие моменты я становлюсь суеверной, особенно если учесть, что в прошлом году у меня был большой прорыв.

«У нее такой большой потенциал, – сказал тренер Тейлор моему папе на моем первом забеге, когда я выиграла серебряную медаль, почти не готовясь. – Она далеко пойдет». Я не привыкла к вниманию, но мне было приятно.

«Ей нравится быть в центре внимания», – какой-то одноклассник сказал так о моей сестре.

То видео охватило Интернет подобно бушующему пожару. Журналисты оборвали наш домашний телефон. Понятия не имею, откуда они узнали наш номер, но им всем хотелось поговорить с Табби. По крайней мере, они так говорят, что хотят с ней поговорить, но на самом деле они хотят поговорить о ней. О ее характере, который внезапно стал легендарным.

– Мне жаль, – говорю я, пока ее пальцы методично перебирают мои волосы. – Это несправедливо.

– Жизнь несправедлива. – Она затягивает волосы так сильно, что мне больно. – Расскажешь потом, что обо мне люди болтают, ладно?

Табби отстранили от учебы на три дня за то, что она толкнула Лэнса Питерсона в коридоре, после чего мои родители решили, что лучше будет, если она не будет ходить в школу, пока все не уляжется. Детективы постоянно крутятся поблизости. Они уводят Табби, чтобы поговорить с ней, и оставляют полупустые чашки с остывшим кофе на нашем гранитном кухонном столе. Мама и папа уверены в том, что все наладится, что жизнь снова вернется в прежнее русло. Я же в этом не уверена.

Мне кажется, что все станет только хуже.

– Расскажу, но пропусти это мимо ушей. Они все неудачники.

Даже не знаю, почему она хочет знать все эти слухи, почему она так отчаянно следит за каждым словом, будто все это ей жизненно необходимо. Наверное, ей скучно сидеть дома. Понятия не имею, чем она весь день занимается.

Табби обвивает руки вокруг моей шеи и прижимает меня к своей груди. В зеркале, висящем в ванной, я рассматриваю наши лица, прижатые щека к щеке. Мы похожи друг на друга, но в то же время так сильно отличаемся. У Табби ярко-синие глаза, на ее носу веснушки, появившиеся летом. Ее волосы имеют естественный рыжеватый оттенок, как и у меня, но она красит их в черный с тех пор, как мы переехали в Колдклифф. «Цвет воронова крыла» – именно так написано на коробке с краской для волос.

– Чем сегодня будешь заниматься? – спрашиваю я.

Она закатывает глаза, все еще прижимаясь щекой к моему лицу.

– Я не знаю. Элли принесет мне домашку после уроков. Думаю, я найду, чем себя развлечь.

По какой-то причине мне не нравится мысль о том, что Табби будет одна дома.