Посмотри в мои глаза

– Что-то особого энтузиазма в голосе я не слышу, – замечает она серьезно.

– Это потому, что его нет. Работать в банке – это самое скучное занятие на свете. Но пока приходится.

– А если бы ты мог не работать, что бы ты делал?

– Мне нравится трейдить. В этом есть драйв. Сейчас я тренируюсь на небольших объемах, чтобы понять принципы теханализа на практике. Возможно, скоро смогу сделать трейдинг основным источником заработка.

– Я в этом ничего не понимаю.

– Это не так уж и сложно. Просто нужно трезво оценивать ситуацию на рынке, иначе можно слить весь депозит.

– У тебя такое бывало?

– К сожалению, – признаюсь я, вспоминая серию провальных сделок, из-за которых мой депозит с восьмидесяти тысяч уменьшился до двадцати восьми. – Именно поэтому я пока торгую небольшими объемами и не лезу в кредиты. А ты чем занимаешься?

– Я учусь на педагогическом, знаешь? – говорит она. – Не самая модная профессия, но мне нравится.

– Будешь учителем?

– Я не строю планы так далеко, – с внезапной грустью в голосе говорит она. – Видно будет.

– Почему же? – Мне кажется, в ДНК девушек с рождения заложена тяга к планированию, поэтому заявление Леры меня удивляет.

– Потому что жизнь непредсказуема. И если ничего не планируешь, то и разочаровываться не приходится.

– Немного пессимистично звучит, не думаешь?

– Нет. Думаю, что это помогает мне относиться к жизни проще. – Она откладывает вилку в сторону и берет в руки бокал с вином.

– Почему ты раньше никогда не приезжала в «Синичку»? – задаю вопрос, который меня давно интересует. – Здесь твой дядя, твоя будущая профессия связана с детьми – лагерь просто создан для тебя.

– Я приезжала сюда несколько раз осенью, когда смены заканчивались. Летом не удавалось вырваться. – Облизав губы, она делает маленький глоток вина и ставит бокал на место.

– Так занята?

– После того как я переехала к отцу, летом я навещала маму в деревне под Екатеринбургом, – поясняет Лера спокойно. – А два года назад папа заболел. Нужно было быть с ним.

– Как он сейчас?

– Он умер в прошлом году, – отвечает Лера сдержанно, но ее голос предательски срывается.

Я застываю. Ощущение, словно меня с силой ударили под ребра и теперь мне сложно вздохнуть. Поразительно, сколько всего нас связывает. Даже такие печальные события в жизни перекликаются и будто делают нас ближе.

– Мне жаль. В прошлом году я тоже потерял отца.

– Я знаю, – говорит она с искренним сожалением. – Матвей говорил мне.

– Правда? И что же еще говорил тебе Матвей? – спрашиваю я, не в силах сдержать рвущиеся наружу ноты ревности.

Лера пожимает плечами:

– Он просто старался подбодрить меня после того, как мы с тобой в очередной раз поссорились. Говорил, что у тебя был сложный год, чтобы я не принимала все на свой счет. – Она усмехается. – Но я-то лучше знала, что именно на мой счет мне и стоит все принимать.

– Я уже извинился за это, – напоминаю я. – Не пойму, когда Матвей успел в проповедники записаться.

– Он просто хороший товарищ.

– Для тебя?

– Для тебя, конечно, – удивленно отвечает Лера. – Я тут при чем? Мы с ним две недели как знакомы.

– И все же о тебе он знает куда больше, чем я, – замечаю ревниво.

– Ну, во-первых, уже нет, – говорит Лера смущенно. – Во-вторых, у тебя есть еще целая смена, чтобы узнать меня лучше.

– Ты не останешься до конца лета? – уточняю хмуро, испытывая дискомфорт от этой новости.

– До конца не останусь, – подтверждает она. – Я изначально приезжала на эту смену и часть следующей.

– Почему?

– Потому что у меня есть другие обязательства.

– Это связано с тем парнем? Ромой? – Поганое предчувствие заставляет меня задать этот вопрос.

– В том числе.

Ее односложные ответы начинают меня нервировать. При мысли, что лето с Лерой закончится быстрее, чем я себе нафантазировал, на меня накатывает нечто похожее на панику. Что будет потом, когда она уедет? Хватит ли мне сил ее отпустить? Никто не говорил, что летние романы заканчиваются чем-то серьезным. Мне ли не знать – у меня перед глазами есть пример Матвея, который каждое лето встречается с новой девушкой, а потом они расходятся как в море корабли.

– А что дальше? – все же спрашиваю я.

– Что именно? – На красивом лице написана растерянность.

– Ты и я.

– У нас есть как минимум пять недель, – отвечает она с улыбкой, которой я не позволяю провести себя. Ей тоже грустно.

Я протягиваю ей ладонь и, когда она ее принимает, тяну на себя, вынуждая Леру подняться со своего места.

– Что ты задумал?

– Иди сюда, – говорю я, усаживая девушку на свои колени.

Уткнувшись лбом в ее грудь, прикрытую моей рубашкой, я закрываю глаза, жадно вдыхая одной ей присущий запах, к которому на этот раз примешивается аромат моего одеколона. Она запускает пальцы в мои волосы, неспешно поглаживая меня по голове.

Я не могу ей этого объяснить, и, наверное, это все ужасно глупо, но уже сейчас я ощущаю боль от того, что через пять недель она уедет, а я буду вынужден ее отпустить. Пять недель, черт возьми! Чуть больше месяца. Тридцать пять дней. Это ничто. Мне нужно больше. Я хочу больше.