«Посмотрим, кто кого переупрямит…»

Работать я, правда, начал, но вот вам результат отпуска: выдерживаю 30–40 минут и потом вынужден лечь.

Давление у меня 75 и 50. Больше я отдыхать не буду. Мне это явно вредно. Сегодня весь день проспал на даче и, кажется, начинаю оживать. Вот вам полный отчет.

В Москве знакомых мало, видел Лазаревых[744]. Они вам кланяются, и если вы сочтете это удобным, то они приедут вас навестить. Я бы приехал тоже, но не знаю, какова обстановка. Я дважды писал Елене Михайловне, но ответа не получил. Одним словом, если я могу вас навестить, напишите сразу открытку.

Последние дни нашего пребывания в Коктебеле очень скрасили Коля и Варя[745]. Алёшка совершенно влюбился в Никиту[746] и не отходил от него ни на шаг.

Мы вместе совершали походы в Лягушачью бухту, сражались в бадминтон и даже пили вино!!!

В Москве сегодня первый солнечный день после нашего приезда. И первая приятная новость (которую, правда, надо еще проверить). Мне сказали, что дела со сборником Осипа Эмильевича наконец двинулись. Дай-то Бог!!!

Как вы? Я очень соскучился. Много о чем накопилось поговорить. Позавчера видел Гильфантов[747]. Проговорили до поздней ночи. Очень интересно с ним говорить. Ход его мыслей всегда неожидан. И даже в областях, очень далеких от него, он ставит вопрос так, что невольно приходится более точно осмысливать и для себя, казалось бы, уже давно решенные и продуманные вещи.

Что касается работы, то думаю, что зима предстоит очень тяжелая. Я просмотрел, приехав, свои работы, и они у меня вызвали чувство резкого раздражения, столь сильного, что очень хотелось их все уничтожить или немедленно переписать[748]. Слава богу, что есть чистые холсты, на которые можно наброситься.

Может быть, этот удар, полученный от собственных работ, одна из причин моего плохого состояния.

Но это всё вам объяснять не надо. Вы хорошо это знаете и по себе.

Сердечный привет Елене Михайловне и Евгению Яковлевичу.

Лида вам кланяется.

Надеюсь, что теперь уже до скорой встречи.

Ваш Б. Биргер

Б. Г. Биргер – Н. Я. Мандельштам <27 августа 1967 г., Юрмала, Дом творчества художников>

Дорогая Надежда Яковлевна, очень я соскучился по нашим беседам. Чем старше я становлюсь, тем у́же становится круг людей, с которыми хочется говорить. Это великое счастье, когда есть хоть один человек, с которым можно говорить без напряжения на одном языке.

Есть очень много хорошей и интересной молодежи, но для них еще очень многое кажется серьезным, что для нас с вами воспоминания о чем-то совсем наивном (хорошем ли или плохом) и смешном. И то, что действительно имеет ценность и смысл, кажется им часто странным или очень простым. Это очень естественно. Мы были такими же. Да кроме того, то проникновение в область человеческого духа, называемого искусством, которое так свойственно Вам, – дар редкий.

Отдых мой (слава богу!) подходит к концу. 29-го мы уезжаем и 30-го утром будем в Москве. Так что напишите мне уже на Москву, когда вас ждать в Москве.

Отдохнул я, кажется, хорошо. Почти совсем не работал. Единственное, что сделал, закомпоновал окончательно Ваш портрет[749]. Так что надеюсь в сентябре за него взяться.

Очень меня взволновало сообщение, что у Ильи Григорьевича инфаркт[750]. Я тут же написал Любовь Михайловне[751], чтобы, если я могу ей помочь, она меня сразу вызвала. Дай Бог, чтобы он выкарабкался. Вот, собственно, все мои новости. Народу знакомого тут очень много, но мы с сыном[752] так заняты постройкой замков, крепостей и дворцов на берегу моря, что нам некогда ни с кем общаться.

Веду образ жизни самый добродетельный. Почти не пью. За всё время мы с Лидой один раз выбрались в ресторан (когда сын уснул), хорошо выпили и танцевали с таким азартом (все танцы подряд), как будто нам по 18 лет.

Очень хочется работать. Скажу вам по секрету, что больше я, не взяв с собой работу, ездить никуда не буду. Не для меня это занятие.

Ну, до скорой встречи.

Большой привет Елене Михайловне и Евгению Яковлевичу. Скажите этому негоднику Диме[753], что он свинья, что не ответил на мое письмо. Я его за это заставлю отпозировать 125 сеансов!!!

Целую вас – Б. Биргер

Н. Я. Мандельштам – Б. Г. Биргеру 1 сентября <1967 г., Верея>

Дорогой Борис Георгиевич!

Обрадовалась, найдя ваш адрес. Думала, что у меня его нет с собой. Оказался на конверте вашего письма. Я возвращаюсь где-то между четвертым и шестым. Очень хочу домой и очень по вас скучаю. Позвоню немедленно (рано утром?)…

Впрочем, позвоните сами вы Вике Швейцер (АВ 75196 – Виктория Александровна) – она будет сговариваться с шофером и знать, когда я вернусь… Приходите скорее.

Завтра позвоню узнать, как перевезли Илью Григорьевича. Очень душа за него болит. Если увидите их, скажите им, что я их очень обоих целую.

До скорой встречи. Надежда Мандельштам.

Лена и Женя еще тут поживут.