«Посмотрим, кто кого переупрямит…»

Люсик! Спасибо за письмо. Вы меня, голубка, не забываете… Я рада, что А. А. разрешили подниматься. А что сказали про Никитку? Его фотографии пользуются здесь успехом. А я всё вспоминаю, как он обсуждал мифы… Прелесть моя…

Меня здесь уже замотало работой. Вернусь в Москву в начале февраля.

Напишите мне, почему Никитку не поднимают и как прогноз – когда поднимут.

Я сейчас довольно остро скучаю.

Талечка, дитенок мой старенький, смотрите, не забывайте меня… Я вас никогда не забываю….

А Женька мне не пишет…. Как у него с пенсией? 16-го должен был быть ответ…

Целую всех. Надя.

Варюша, ау!

Н. Я. Мандельштам – В. Г. Шкловской-Корди <16 июня 1958 г., Чебоксары> [222]

Спасибо, Варюша, за письмо.

Я ему очень обрадовалась.

Приеду 21-го. Билеты уже <есть>, впрочем, нет, но разрешение получено. Надя.

Никитушка!

Спасибо за карточку. Скоро, скоро я приеду к тебе. Уже взяла билет. Правда, я еду в Ленинград, но несколько дней я буду в Москве, и мы с тобой наговоримся. Хорошо? Можно? Надя.

Н. Я. Мандельштам – В. Г. Шкловской-Корди <16 сентября 1960 г., Таруса>

Понедельник

Милуша! Получила первое ваше письмо. Приеду я, вероятно, в пятницу. Пойду к врачам, выяснять свой живот.

Соскучилась. Всё это время лежу. Получила идиотское письмо от Эдика. Что он вам пишет? Надеюсь, нормально. Могу сделать выводы, что он один. Больше из письма ничего не понять. Собирается как будто в ноябре.

Целую вас крепко…

Надя.

Хотелось бы знать, как с Виктором, но уже ответить вы не успеете. Разве что задержусь.

Н. Я. Мандельштам – В. В. Шкловской-Корди 23 октября <1960 г., Таруса>

Варюшенька!

Мне очень грустно, что вам пришлось еще в больницу. Очень прошу, пишите, потому что я беспокоюсь.

Ваше письмо получила в один день с Эдиковым и Нининым[223]. Нина чудно про вас пишет (я сохраню до встречи оба письма). Откуда известно, что у Нины злокачественная опухоль?

Отличное письмо от Эдика. Смелое и спокойное. Пишет, что судебное оформление уже началось и тому подобное.

Меня тревожит его астма. Только этого и не хватало.

Как сейчас ваши планы? Когда на работу? Очень вы все хворые, и это очень грустно.

Как Ефим реагировал на новости?

Пишите мне, дружок. Я за вас боюсь, а кроме того, этот день с тремя милыми письмами был очень украшен. А то я только сплю – что-то в лекарстве, из-за чего сонливость.

Отца расхвалил Эльсберг. (Я даже купила этот “Октябрь”[224].) Это ужасно. Еще хвалят. Началась полоса похвал, и он сойдет окончательно с ума.

Что это значит, что я не пережила того, что он? Развода для оформления наследственных прав старой стервы или “великой любви” к той же стерве?

Этого у меня действительно не было. Мой любовный опыт прекратился к 40 годам, так что ни Ромео, ни Джульеттой я не была. Он прав.

Всё это очень грустно.

Я приеду, когда нужно будет маме.

Пока мне лучше полеживать – режим и лекарство очень помогли.

Целую моих девочек… Умоляю, пишите, а то я затоскую и у меня опять выскочит язва. Надя.

Н. Я. Мандельштам – В. Г. Шкловской-Корди 19 ноября <1960 г., Таруса>

Люсенька! Спасибо за орешки и лимоны. Я эти дни благодаря орехам курю на 200 папирос меньше (в день).

Напишите и вы мне, что у вас, как Варюшка, как вы сживаетесь и кряхтите. Готовится ли она к защите, пишет ли?[225]

Если говорит, что пишет, а дома нет кучи бумаг, и она, вернувшись, по-прежнему слоняется из угла в угол, не верьте… Такой лентяйки я вообще не видела. Покричите на нее… Пора…

У меня очень плохая голова в этом году. Оцепенела… И я тоже.

Что с Анной Андреевной? Я ничего не знаю. Отчего у нее был инфаркт?

Позвоните Наталье Ивановне, Эмме и Ардовым и всех попросите мне написать. Может, хоть кто-нибудь шевельнется.

Целую вас. Надя.

Н. Я. Мандельштам – В. В. Шкловской-Корди <конец ноября 1960 г., Таруса>

Варюшка и мои девочки!

Очень рада, что Варюшка действует, ездит и разговаривает… Вашу посылку мне привезли в два приема: один – орехи, другой – письмо с шубой.

Варюша, неужели вы пишете? Дай бог вам.

Очень мило, что Сима[226] позвонил. Я получила еще один возбужденный отзыв о стихах Николая Васильевича – это дочка Нины Пушкарской из Ташкента (я послала им экземпляр). Ксана[227] совершенно влюбилась в Ник. Вас. и бегает с ним по своему САГУ (она учится на филфаке). Так что ему можно туда ехать выступать – почва подготовлена.

Сама я в очень плохом виде (не физически) – мизантропия, вроде Николая Ивановича. Боюсь человеческого голоса.

Очень прошу, если Женя ко мне не едет, пусть он найдет Эмму и скажет, чтобы она приехала.

Еще бы я хотела видеть маленького Женичку. Неужели вы ему не позвоните?

Надолго ли вы в Киев? Это доклад? Ура! Это – т. е., что вы работаете, пожалуй, единственная моя радость за долгое время.