Пособие для Наемника (СИ)

— Люблю большие, — растекся в улыбке Рейберт, поиграв бровями и пожамкав руками на уровне воображаемой женской груди.

Оставшись с бароном наедине, Нолан поднялся и приветственно пожал Эмрису руку — тот не препятствовал. Затем пригласил свободно располагаться, налил еще вина и протянул оба бокала: выбирай любой. Эмрис выбрал стоя — все еще не сел, стукнулся до звона своим кубком о кубок Нолана и только потом развалился на одном из мягких кресел.

— Ну, за знакомство, барон.

Эмрис пригубил еще раз, чуть повел головой:

— Чем обязан такой встрече… эм… — как к нему обращаться-то? — сэр?

Нолан сощурился:

— Вижу, Рейберт разболтал слегонца лишнего. Ну да ладно, я б все равно сам рассказал, раз уж мы с вами, в некотором смысле сдаем друг другу на хранение ценности. Да. — Нолан уселся, где был прежде, и раскинул руки. — Я просто сэр. Но, поверьте, у меня есть отличный отряд верных ребят, и я надеюсь, вы напишите мне в помощь какую-то бумагу, чтобы у меня не было конфликтов с вашими людьми. Мы ведь оба понимаем, что с радостью бы поменялись местами, да только Аерон все равно узнает и устроит из этого скандал. Ну или придумает, как еще обратить это себе в пользу.

Судя по всему, Нолан был отнюдь не лучшего мнения об императоре.

— Недолюбливаете его?

— Поверьте, мне есть за что. И Аерон об этом в курсе. — Нолан выпил большим глотком, прижал к разгоряченному рту тыльную сторону ладони. — Он не скажет вам, да и Идель, я уверен, не обмолвится за путешествие, но я скажу. Когда Аерон воевал с матерью за трон, Теоданис потерял сына. В его, Аерона, битвах. Поэтому всякий раз, когда Идель выезжает по его делам, Теоданис подводит армию к столице. Сейчас ситуация как будто меняется. Один отряд, чуть больший чем обычно, поедет с Идель, чтобы в случае чего защищать ее от вас. Еще одна часть поедет со мной, чтобы как минимум отловить оставшихся прихвостней Норга. Не говоря о том, что его действия привели к появлению разных партизанских отрядов, и их тоже придется искать.

— Партизанских отрядов? — «Как же все они любят быстро и много говорить о делах!», с грустью подумал Эмрис и тоже выпил.

— Люди боялись Норга. Им надо было что-то есть, кое-кто уходил в разбой, еще кто-то в леса, в надежде, что лес их прокормит. Правда, ребята Норга тоже не то, чтобы катались в сырах и масле, так что и они оседали в чащобах, где была дичь. На ваших землях, барон, сущий разбой и хаос. И я обещаю вам, — серьезно заговорил Норг, — зачищать их настолько ответственно к парням Норга и настолько милосердно к жителям Редвуда, насколько бы я делал это для своей собственной семьи. В обмен я прошу у вас одного…

— Безопасности эрцгерцогини?

— Да. Повторюсь, Аерон рассылает нас недаром. Чем меньше людей Теоданиса под столицей, тем больше шансов у Аерона отбиться, если что-то пойдет не так.

— Я думал, они в родстве и доверяют друг другу.

— Они в родстве. И даже, наверное, доверяют. Но для Теоданиса жизнь Идель стоит дороже любого доверия. И для меня, — Нолан облизнулся, — тоже. Особенно сейчас.

Он помрачнел, налил себе еще и опять пригубил. Спросил взглядом, не надо ли подлить Эмрису. Железный кивнул.

— Я не должен не то, что об этом говорить — я даже не должен об этом знать, — пробормотал Нолан, вернувшись на диван и вдруг почему-то нелепо хохотнул. — Знаете, женщины часто нерешительны или хотят сделать сюрприз или еще что…

— Зачем вы говорите мне это? — Эмрис перебил. Его сюда что, позвали слушать душевные излияния какого-то мальчишки, который плюется ядом в императора?

— Идель беременна. — Признание пробило сознание Железного, как арбалетный болт, пущенный в голову. — Она пока не говорила мне. Возможно, скажет сегодня, но я не уверен. Наверняка, Теоданис тоже не знает.

— А вы тогда как узнали? — Живота у нее точно не было, даже небольшого. Красивый осанистый стан леди Греймхау Эмрис запомнил очень хорошо.

— Создатель, Эмрис! — Нолан, кажется, настолько опешил, что даже перестал соблюдать условности. — Я же не кретин! Я умею считать до тридцати. — Он замолчал и снова потемнел, стискивая бокал так, что кованный металл грозил промяться. — Давайте начистоту, мы с вами в похожей ситуации: оба по сути незнатны, хотя чисто технически не происходим из крестьян. Меня, как и вас сегодня, выставили вон с совета, потому что мы недостойны их. Мы оба в жизни промышляли тем, что умели отлично пользоваться мечом. Вы этим самым мечом выбили себе баронство, земли и титул, о которых прежде не могли мечтать. Я точно так же до крови бился за свою мечту, ломал пальцы, срывал ногти, но полз за ней. Я люблю Идель, — сказал он честно и шумно выдохнул. Перевел дух и, расставив пошире ноги, наклонился вперед, чтобы опереться локтями в колени.