Пособие для внезапно умерших

Несмотря на Гарвард с отличием, Чаран по убеждениям был буддист и верил в свою отягощенную карму. Учитель предлагал медитировать, и Чаран медитировал. Учитель предлагал изживать желания, мгновенно воплощая их, и у Чарана для этого были все возможности. Он воплощал и воплощал, и довоплощался однажды до того, что эти воплощения были сняты скрытой камерой с последующим шантажом. Тогда Чаран усомнился в правоте Учителя на какое-то время. Этого времени хватило для того, чтобы сходить к психоаналитикам. И, поскольку психоаналитики категорически не помогали, он решил вернуться к истокам и испробовать традиционный путь, совершить кору вокруг Кайласа, паломнический обход Горы, чтобы избавиться от грехов хотя бы этой жизни. Но, перфекционист во всем, Чаран решил выполнить кору с простираниями – то есть после каждых нескольких шагов падать плашмя и молиться. А такая кора снимает не только грехи уже нескольких предыдущих жизней, но и конечно же поможет избавлению от пагубной страсти, причины неиссякаемого стыда господина Гхоша.

И вот, переночевав в гестхаузе, который представлял собой грубо сколоченную коробку без отопления и удобств, в одной комнате с шестью другими паломниками, храпящими и стонущими,

Чаран, полностью экипированный, в традиционном фартуке для простираний, отправился в путь.

Вероника. Три недели спустя

Три недели спустя, когда я уже все подзабыла, вдруг как ни в чем не бывало позвонил Вадим. Прямо из Домодедово, только приземлился, ездил в Чили и опять хочет немедленно встречаться.

Мне приятно, черт возьми. Наконец-то парня проняло. Но в глубине души меня терзает мысль, что встречаться нам бесполезно. Все равно кончится тем же самым… Эх, знал бы он…

Но мы все-таки встречаемся. Идем в ресторан и смотрим друг на друга горящими глазами. И говорим, говорим и не можем наговориться.

– Ты можешь себе представить! – Вадим выглядит потрясенным. – Со мной в группе оказался твой однофамилец. Или родственник?

Родственников точно быть не может, а фамилия у меня действительно редкая, бессарабская. Я ему как-то говорила.

– Вероятность попадания в одну группу второго персонажа с такой же фамилией ничтожно мала, а значит, это – знак, – решил Вадим.

Честно говоря, я не могу разделить этих восторгов. Какой-то человек в группе – подумаешь, событие. Но поддавшись его влиянию, я вдруг тоже начинаю думать, что это мистика, и мне на мгновение становится страшно. Такое ощущение, что меня подхватил какой-то поток и несет. Но я не очень понимаю куда.

А потом словно волной смывает все опасения, страхи и обстоятельства непреодолимой силы, и мы начинаем целоваться, говорим слова, едем ко мне. Я улетаю от его прикосновений. Мне хочется, чтобы это длилось вечно.

В сексе Вадим страстен и нетерпелив, но все происходит так быстро и часто, что больше напоминает швейную машинку. А я себя чувствую куском прострачиваемой ткани. Опять у меня ничего не получается.

Может быть теперь, когда первый накал страсти спал, мне попробовать объяснить ему… И я осторожно прощупываю почву. Но его ответы лишь усиливают безнадежность. Зря я вообще затеяла этот разговор. Есть вещи, которыми нельзя делиться.

Теперь ему пора. На тумбочке он забыл свои часы, которые снял перед сексом. Я приношу их ему к лифту. О боже, как мне грустно.

Под утро мне снова приснился тот же кошмар. Я вижу золотоволосую женщину, я смотрю ей в глаза и понимаю, что на самом деле это я. Я в опасности, речь идет о моей жизни. Меня ждет расплата за что-то, в чем я не виновата. Виноват кто-то другой, близкий мне, почему-то исчезнувший. И вот теперь я должна отвечать вместо него.