Пособие по укрощению маленьких вредин. Агрессия. Упрямство. Озорство

Бедная, бедная, бедная! Она и не заметила, как её Петенька стал ничевоком. И не знала, как сделать его хорошим. Но она так надеялась! И это было ужаснее всего. Потому что никто не знал, как ей помочь. Ведь все советы были такими, что Петенька мог обидеться».

Несмотря на всю ироничность этого примера, он вполне достоверно отражает реальность: мы действительно зачастую склонны понапрасну винить себя, преувеличивать детские обиды, превратно понимать «ранимость психики» взрослеющего человека. При этом в лучшем случае получаем просто маленького вредину, а в худшем – маленького неврастеника или морального урода («ничевока», живо выведенного в повести В. Ворьбьёва). Такому Петеньке потом ничего не стоит превратиться в садиста-стрелка дедушку Петю из детской «страшилки» (см. главу 2).

Помнится, в одной из сказок Андерсена мать тоже говаривала о своей вредной дочке: «Ребёнком ты часто топтала мой передник, боюсь, что выросши ты растопчешь мне сердце! Так оно и вышло»…

Потакание и попустительство нередко происходят от ложно понимаемой «свободы» общения, искажённого представления о «демократичном» воспитании. Понять взрослых можно: многие сами росли в атмосфере подавления личности, воспитывались авторитарными родителями; были недолюблены, недоласканы, недопоняты. Понять – да, но не принять.

Грамотное и полноценное взаимодействие с ребёнком невозможно в системе подменённых понятий. Это всё равно что приобрести заведомую подделку и любоваться ею как подлинником. Свобода отнюдь не равнозначна вседозволенности и распущенности. И заканчивается она, как известно там, где начинается свобода других людей. По этому поводу вспоминается бородатый анекдот.

В автобусе сидит молодая мамаша с уже довольно взрослым сынулей на коленях. Мальчишка ноет, вертится, машет ногами, задевая и пачкая стоящих рядом пассажиров. На их возмущение и призывы утихомирить ребёнка тётка запальчиво отвечает: «Я придерживаюсь японской системы воспитания, там детям ничего запрещают!» Выходящий на остановке молодой человек вытаскивает изо рта жвачку и… прилепляет на лоб мамаше со словами: «Меня тоже воспитывали по японской системе!» Немая сцена…

Помимо общечеловеческих, универсальных представлений о допустимом и недопустимом в поведении детей, необходимо также учитывать национальные традиции воспитания. Так, для России свойственна «вертикальная» модель: возрастная иерархия, подчинение младших старшим, кротость и строгость, главенство решений взрослых членов семьи, особенно отца. Это отражено и в русских пословицах: «Как старшие положат, на том и пригороды станут»; «Чин чина почитай, и меньшой на край!»; «Покорному дитяти всё кстати».

Игнорировать или отвергать национальное и слепо, бездумно заимствовать инородное – большая ошибка. Не только потому, что гены, ментальность, культурные стереотипы – важные и отнюдь не абстрактные понятия. Но уже хотя бы потому, что ребёнок растёт не в изоляции, а в тесном окружении других людей. И даже если он не посещает детский сад, то всё равно оказывается в каких-то общественных местах, публичных пространствах – будь то дворовая песочница, поликлиника, магазин или тот же автобус.

Между тем ещё в Правилах грамматики XVIII века обнаруживаем весьма выразительный и одновременно назидательный текст под названием «Своенравный мальчик». Приведём его полностью и кратко прокомментируем.

«Егор взял себе в голову предписывать законы новой своей учительнице: что она ни говорила, Егор не слушался. Напоследок объявила она ему, что имеет обычай сечь тех детей, которые её не слушаются; и потом пошла за розгою.