Пособие по выживанию в сказке (СИ)

Царевич закатил глаза и устало потер переносицу. А один из стражников довольно грубо дернул меня за руку, вырывая из объятий Максима. Я покачнулась и с трудом удержалась на ногах.

— Руки поломаю, — мрачно пообещал грубому охраннику Хранитель. Сам парень, в отличии от меня, ко всему происходящему относился спокойно. Внимательно следил за связывающим мне запястья стражником, а свои ладони расслабленно вытянул вперед, всем своим видом показывая, что ситуация его нисколько не тревожит.

Когда Иван, не слушая мои мольбы, удалился из комнаты, Василиса, неожиданно, подскочила на ноги. Кикимор не успел поймать резвую царевну, и та ловко обогнула охрану, подбегая к Максиму и крепко его обнимая. Я стояла рядом, поэтому отчетливо видела, что это было не просто печальное прощание. Царевна что-то жарко говорила на ухо Хранителю, и тот задумчиво кивал. Девушку, наконец, от соседа оторвали, и нас обоих вывели из комнаты.

9.2

В темнице было сыро. Ледяной пол жег ноги даже через тонкую подошву кроссовок, а с потолка на камни мерно капала вода. Ее стук наверняка бы меня раздражал, но я с таким отчаянием долбилась в толстые ржавые прутья решетки, что не обращала ни на что внимания.

— Ваня-я-я-я, — выла что есть силы, — Ванечка? Родной! Меня то за что?! Я ведь на твоей стороне.

Эхо разносило мои крики по всей темнице, и где-то вдали от испуга взметнулась в воздух стайка летучих мышей. Прозвучало жутко, и я на пару мгновений осеклась, испуганно замирая. Кроме этого, никаких звуков в пещере больше не раздавалось, а значит мои мольбы не проняли ни охранников, ни самого Ивана. А во всем виноват этот чертов Хранитель.

Я зябко передернула плечами и оглянулась на парня, что сидел на сенном настиле, подогнув по себя ноги на восточный манер и внимательно меня разглядывая.

— Что смотришь? — злобно поинтересовалась, складывая на груди руки.

— Любуюсь, — ядовито отозвался Максим.

Я раздраженно цыкнула и с размаху впечатала ногу в решетку. Та благодарно отозвалась острой болью, и я зашипела. Пришлось даже присесть на корточки, чтобы схватиться за ушибленный большой палец в кроссовке. Из глаз брызнули слезы.

— Сядь уже, — устало проговорил Хранитель. Парень даже подвинулся в сторону, освобождая место на настиле рядом с собой.

— Это ты во всем виноват, — зашипела я на него. — Это все из-за тебя.

— Ну, конечно, — язвительно фыркнул в ответ сосед, — из-за меня, из-за кого же еще?

Я обиженно насупилась и села на пол, прислонившись спиной к решетке. Ушибленный палец дергало, но гораздо сильнее болело что-то внутри. Обида душила своими мерзкими лапами, и мне из-за этого хотелось придушить кого-нибудь другого. Я оценивающе посмотрела на Хранителя и дернулась. Его внимательный взгляд начинал здорово напрягать. С тех пор, как нас вывели из комнаты, и Василиса шепнула что-то ему на ухо, Хранитель вот так и смотрел на меня, будто бы мысленно решая какой-то важный жизненный вопрос.

— Руслана, пол холодный. Иди сюда, — он покачал головой и снова похлопал рукой рядом с собой.

Я с тоской покосилась на соломенный настил, но упрямо поджала губы. Пятая точка и правда начала замерзать, но я просто встала на ноги, даже не думая приближаться к соседу.

— Вот упрямая, — закатил глаза тот.

— Сам баран, — не осталась в долгу я. — Чего вы вообще приперлись? У меня только-только все с Иваном получаться стало.

Максим, который только недавно успокоился, снова разозлился.

— Руслана, сядь сюда, я тебе сказал. И, ради Бога, закрой рот, пока я тебе его не заклеил.

Угроза прозвучала весомо, а интонация, с которой она была озвучена, однозначно намекала на то, что ничто и никто не помешает Хранителю эту самую угрозу выполнить.

Внезапно, по темнице пронесся гулкий звук, будто хлопнула, закрываясь, тяжелая стальная дверь, и оба факела у нашей камеры погасли. Помещение вокруг погрузилось в кромешную тьму, и все звуки разом обострились. Я отчетливо услышала, как где-то зазвенели цепи. Вода теперь капала как будто прямо над головой и с удвоенной силой. Стало невыносимо жутко. По спине прошлись мурашки, а к горлу поднялся колючий комок страха. В попытке успокоиться, я втянула носом пропитанный сыростью воздух и замерла. Где-то снова бухнули тяжелой дверью, а летучие мыши прошелестели прямо рядом с решеткой.

— Мамочки, — всхлипнула я, с размаху плюхаясь обратно на пятую точку. Захотелось сжаться в комок, что я, собственно, и сделала. Спиной прислонилась к каменной стене и прижала к себе коленки. Крохотное окошко размером с яблоко под потолком пропускало лишь едва заметный тонкий луч света, в котором клубилась пыль. Стало понятно, что стражники покинули темницу, заперев ворота снаружи. А это значило, что мы так и останемся здесь в этой жуткой кромешной сырой темноте совершенно одни.

— Мы умрем, — тихо просипела, сильнее прижимая к себе коленки, и снова повторила уже полюбившееся: — мамочки.

— Когда-нибудь, непременно, — раздался голос Хранителя над ухом. Я вздрогнула, но Максим, каким-то чудесным образом увидев меня в темноте, схватил за локоть, не позволив повалиться на каменный пол.