Посох царя Московии

Заметив состояние своего агента, Уолсингем милостиво разрешил:

— Садитесь, Бомелиус. Как это говорят русские — в ногах правды нет. — Эту фразу он произнес на языке московитов, сильно коверкая слова. — Да, да, я знаю, мой русский оставляет желать лучшего. Что ж, нужно учить. Руссия входит в силу и вскоре станет на европейской арене весьма заметным игроком. Не так ли, Бомелиус?

— Царь Иоанн Васильевич — сильная личность, — охотно и с облегчением согласился лекарь. — Три года назад он разгромил очень большое войско крымского хана Девлет-Гирея, который годом ранее сжег Москву.

— Это нам известно… благодаря вашим донесениям. Кажется, хан вел на Московию 120 тысяч своих воинов?

— Да, сэр. 80 тысяч крымчаков и ногайцев, больше 30 тысяч турок и около 10 тысяч турецких янычар. А под рукой воеводы московитов князя Михаила Ивановича Воротынского[129] было всего 60 тысяч войска. И при этом крымчаки были разбиты наголову. Спаслись очень немногие.

— Удивительно! Девлет-Гирею не помогли даже хорошо обученные — не то что варварские орды ногайцев — войска Османской империи. А ведь и Речь Посполита была на стороне крымского хана…

— Все верно, сэр. Поляки прислали несколько отрядов запорожских казаков, своих подданных… их численность мне неизвестна.

— Иоанн Васильевич обратил на это внимание?

— Обратил. Но промолчал, что удивительно.

Френсис Уолсингем скептически хмыкнул и сказал:

— Насколько мне известно, у него есть веская причина не замечать враждебных действий Речи Посполитой против Московии…

— Да, сэр, в какой-то мере так оно и есть. Трон Речи Посполитой пуст, так как Генрих Анжуйский сбежал обратно в свою Францию, — согласно кивнул Бомелиус; но тут же вкрадчиво продолжил: — Однако создается такое впечатление, что Иоанн Васильевич, который соперничал с Генрихом Валуа за престол Ягеллонов[130], не горит большим желанием занять место беглеца. Не знаю, получили ли вы мое донесение о том, что в феврале 1573 года в Новгород тайно приезжал литовский посол Михаил Гарабурда…

— Получил. Но оно было чересчур кратким, а мне нужно знать детали.

— Извините, сэр, но я не мог писать пространно. Уж больно человек, с которым я послал свою цидулку, был ненадежен. Мне так показалось…

— Оказывается, вы очень проницательный человек, Бомелиус, — улыбнулся Уолсингем. — Этот мерзавец уже сидит в Тауэре. Курьер был слугой двух господ — работал и на французов. К счастью, скопировать ваше донесение для французского посла Монлюка, агентом которого он являлся, курьер не успел. Так что там с Гарабурдой?

— Литва хочет отделиться от Польши. И просит на престол царя Московии. Гарабурда сказал, что шляхетство белорусское склонно к тому, чтобы Иоанн Васильевич, как православный государь, единоверец, возглавил Великое княжество Литовское. Это вы знаете и это все, что мне удалось выведать, когда я писал вам свое срочное донесение. Но позже мне стало известно условие, при котором Иоанн Васильевич может стать королем Литвы. А оно было таким: царь Московии должен отдать Литве несколько волостей, в том числе Смоленск, Полоцк, Усвяты и Озерище. Иоанн Васильевич с этим не согласился. Он ответил: «Я не девица, чтоб давать за мной приданое». Гарабурда уехал из Новгорода ни с чем.

— И тем не менее, после бегства Генриха Анжуйского московит вполне способен занять престол Речи Посполитой, — хмуро сказал Уолсингем. — Сейчас уже не идет речь об отделении Литвы от Польши. Значит, царь Московии может объединить под своим крылом три сильных государства. Что для Англии не просто нежелательно, а очень опасно.

— Истинно так, — подтвердил Бомелиус.

— Открою вам небольшой секрет. Мы перехватили донесение в Рим папского нунция[131] в Польше. Он пишет, что только польские вельможи не хотят московского царя. Народ же показывает к нему расположение. Московского государя желает все мелкое дворянство, как польское, так и литовское, в надежде через избрание Иоанна Васильевича высвободиться из-под власти вельмож.

— Но я слышал от бояр, что Иоанн Васильевич охладел к замыслу занять польский трон. И потом, к престолу Ягеллонов уже выстроилась целая очередь…

— Насчет очереди все верно. Да вот только соискатели не выдерживают никакой критики. Они будут еще хуже, чем Генрих Валуа. Шведы предлагают избрать на польский престол королевну Анну, сестру умершего Сигизмунда II Августа. Вы можете себе представить, чтобы буйная польская шляхта подчинилась женщине?

— Что вы, сэр! Конечно нет.

— И я не могу. Далее — австрийцы сватают на престол Эрнста, сына императора Максимилиана. Не знаю, каким он может быть государем, но этой идее воспротивился турецкий султан Мурад III. А он, как никак, союзник Польши. То есть, и Эрнст отпадает. И кто тогда? Как не крути, а царь Московии самая достойная кандидатура на трон Ягеллонов. Тем более что Иоанн Васильевич — литовский дворянин.

— Да, сэр, — невпопад брякнул Бомелиус, но Уолсингем словно не услышал его реплики, задумчиво глядел поверх его головы куда-то в пространство.

Лекарь понял, что начальник тайной службы скорее размышляет вслух, нежели делится с ним информацией.