Посох Велеса

Чуть привлек ее к себе, обнял. Уткнулся губами в волосы. Щеки у Кати пылали огнем, хорошо, в надвигающихся сумерках не видно. Сердце неистово билось, отчего дышать становилось все тяжелее. Она часто читала в книгах, как происходит такое признание, и представляла себе как-то все иначе. А в реальности все даже лучше. Этот вечер, нарождающиеся звезды, тонкий серп луны, река, в которой отражается небо, аромат степных трав. Она чувствовала, что сама скоро загорится, как огонек.

– Может, завтра в это же время придешь сюда?

– Может, – только и смогла произнести Катя, вырвалась и бегом бросилась к Аркаиму.

– Я буду ждать тебя! – услышала она за спиной. Он еще посидел на берегу реки, думая о завтрашней встрече. Потом его мысли потекли еще дальше, представляя, как он вернется домой. Это его немного отрезвило, возвращение предстояло сложное, если вообще предстояло. Поэтому он встал и зашагал в сторону деревеньки, где они остановились на ночлег. Он тихонько снял ботинки на крыльце, осторожно, чтобы не скрипела, открыл дверь в сени. На пороге стоял, скрестив на груди руки, Афросий.

* * *

В это время Ирмина металась по своему душному, пропахшему благовониями кабинету. В дорогом шелковом халате с безумного размера драконами она походила на рассерженную ворону. На низеньком столике, стоявшем между двумя пухлыми глубокими креслами, было установлено большое старинное зеркало. Насколько оно хорошо сохранилось, сказать было сложно, так как в данный момент оно было покрыто белой, как молоко, пленкой.

Ведьма бросала на его поверхность траву и уголь, пепел и соль – в молочной пелене лишь иногда появлялись малюсенькие точки-просветы, но они тут же затягивались.

– Вот дурачье. Чего я с вами связалась только! – причитала Ирмина, устало бросаясь в глубокое кресло напротив зеркала, – вроде вышли где надо… Мелюзгу эту птичками задержала, бери-хватай. Так нет. Опять черт-те куда забрались. Да опять упустили, – она беззубо пошамкала губами. – Все самой делать приходится.

И она резво для своего преклонного возраста подскочила и зашаркала в дальнюю комнату. Как только за ней закрылась дверь, в кабинет осторожно заглянула секретарша Маруся, она хотела было пройти внутрь, но дверь дернулась, как живая, и с треском захлопнулась перед самым ее носом. Маруся услышала, как закрылся внутренний засов.

Через мгновение в комнате снова показалась Ирмина. В ее руках поблескивал голубым прозрачный флакон.

– Ну что, менеджер Ваня, за все надо платить. Как запечатала твою душу, так и распечатаю.

С этими словами она откупорила флакон и поднесла его к зеркалу.

* * *

Стар склонился над оставленной Катей шкатулкой. Рядом с ним, голова к голове, сидел сокол и любопытно заглядывал из-под руки волхва.

– Что скажешь, Рарог?

Птица недовольно фыркнула и отвернулась. Но тут же, покосившись желтым глазом на странную вещицу, клюнула ее.

– Тебе тоже интересно, что это за рисунок, верно? Птица щелкнула клювом в знак согласия.

– Вот и мне интересно. Смотри, Рарог, – Стар повернул шкатулку так, чтобы светозар осветил ее крышку насквозь, – видишь эти отверстия?

Действительно, через небольшие, едва заметные дырочки проникал яркий свет. Волхв оторвал от гусиного пера несколько ворсинок, вставил в одно из таких отверстий: оно оказалось значительно шире.

– М-м-м, не подходит, видишь, – он задумчиво погладил птицу по желтоватой головке. – Думаю, должно быть что-то еще.

И он заглянул в шкатулку, внимательно осмотрев ее содержимое – камень и моток ниток.

– Смотри, друг мой, Алатырь-камень, открывающий путь, еще нитка путеводная, – он взял в руки красный моток, чуть подбросил его на ладони и сжал в кулаке: внутри почувствовалось что-то колкое. Он аккуратно извлек из мотка длинную бронзовую иглу без ушка. – А вот это уже совсем интересно.

Переглянувшись с птицей, он вставил конец иглы в одно из отверстий: идеально, игла без сопротивления насквозь проткнула крышку шкатулки. Но никаких изменений не последовало: ларец безмолвствовал.

– Верно, слова заветные надобно знать, – предположил он. Сокол рядом пронзительно щелкнул в ответ и взлетел волхву на плечо. – Кто-то очень хотел, чтобы наша Катя попала точно в нужное место.

Вдалеке послышались громовые раскаты.

– Гроза будет, – задумчиво прошептал Стар и прислушался: по крыше ударила первая тяжелая капля.

* * *

Катя вернулась в город перед самым закрытием ворот, ужасно себя ругая, что не подумала об этом заранее, – ведь могла вообще на ночь остаться за крепостной стеной! Однако в то время, пока одна половина Кати себя ругала, другая ликовала. В ее голове никак не укладывалось, что вот оно! То, о чем пишут в романах! То, о чем слагают стихи! То, о чем мечтают все девчонки! Вот оно, сбылось! Ее ЛЮБЯТ! Хотя это слово и не звучало в сегодняшнем разговоре, оно витало в воздухе, и чуткая Катина душа уловила его, поймала его за хвост, как жар-птицу.