Посох Велеса

– Все, я не буду ничего делать. Олеб направил на него острие меча:

– Стоять! Шкода замер.

Больше он ничего не успел сказать: с потолка бесшумными каплями полил черный, густой, как смола, дождь. Тяжелое, живое маслянистое вещество Катя сразу узнала – из такого же пару часов назад возникла Ирмина.

И она не ошиблась – еще через мгновение перед ребятами стояла призрачная тень ведьмы. Черные смоляные лепестки платья ниспадали до пола, прикрывая изящные ступни, темная полупрозрачная ткань платка прикрывала волосы цвета воронова крыла. Мягкая пугающая улыбка скользила по красивому лицу.

Тонкие белесые руки тянулись к Кате, стараясь дотронуться до нее, схватить.

Девочка отшатнулась. Сине-зеленое свечение с угрожающим гулом нависло над ней.

Олеб и Истр, не сговариваясь, дружным выпадом ударили мечами по призрачным ногам ведьмы, стараясь отсечь ее от пола. Но из-под лезвия клинков выскользнул лишь черный туман.

Сталь почернела и рассыпалась прахом. Ирмина проскрипела старушечьим голосом:

– Ах, дети, дети…

Ребята выхватили по второму мечу, уже замахнулись, но ведьма неуловимым движением сняла с головы свой платок, взмахнула им и набросила на них. Олеб и Истр сникли и осели бесчувственными куклами на пол. Лишившись части силы, бродники застыли, словно замерзли.

– Олеб! – крик Енисеи разорвал темноту. Взмах тонкой ведьминой руки – и узкий клинок пронзил ей правое предплечье. – Мама, – выдохнула Енисея и рухнула на пол.

Катя осталась одна.

– То-то, – Ирмина медленно повернулась к Кате. – Отда-ай посох! – прохрипела она.

Катя не шелохнулась. Ведьма бросила Шкоде:

– Возьми мешок! Ничего вам поручить нельзя. Огненный клинок потеряли, черное марево – тоже. А ведь вещички не дешевые, редкой силы вещички! – по-старушечьи заворчала ведьма. – Зря только с вами время потеряла…

Шкода – потерянный, подавленный, не имеющий ни тени недавнего воинственного воодушевления – подошел к Катиному мешку. Та ловко наклонилась, схватила его раньше парня и вцепилась что было силы. Шкода устало и обреченно посмотрел на нее и резко дернул вниз за лямки. Катины пальцы не выдержали и разомкнулись.

– Мадам, позвольте, – с издевкой процедил он и равнодушно протянул мешок Ирмине.

– Вытряхни все из него!!!

Он разорвал завязку и, перевернув мешок вверх дном, вытряс содержимое на пол. Мешочек с травами, самоцветный камень и бронзовая игла выскользнули из шкатулки, с глухим шелестом упали на рубаху. Шкода ногой разбросал вещи, чтобы Ирмине было лучше видно.

При виде Катиных вещей ведьма заволновалась, подслеповато приглядываясь, задрожала. Замерцало тяжелое марево.

– ВОТ ОН! – истошно завопила ведьма.

Глаза ее алчно загорелись, лицо исказилось до неузнаваемости. Она тянулась трясущимися руками к разбросанным по пыльному полу вещам.

Катя еще ничего не поняла. Затаив дыхание, она пыталась понять, куда тянутся призрачные руки Ирмины. Катя перевела взгляд на искаженное лицо ведьмы и изумилась: та потрясенно смотрела на… сломанную бронзовую иглу.

– Вот он, – торжествующе повторяла она, приближая мерцавшие в темноте руки к игле.

– Не сме-ей! – Катя бросилась наперерез, но наткнулась на кулак Шкоды.

– Остынь.

Ирмина уже почти дотронулась до иглы. Еще мгновение, и она будет у нее. Навсегда.

Вспышка, ослепительно яркая, словно молния, рассекла полумрак подвала, полыхнула белым пламенем, и Ирмина с визгом отскочила в сторону.

– Дьявол! – взвизгнула она.

Она попробовала дотронуться до иглы еще раз. Снова вспышка и злобный крик.

Катя торжествующе замерла. Ведьма обернулась к Шкоде:

– Возьми посох!

Тот с опаской глянул на разбросанные вещи. Игла с отломанным ушком воинственно светилась в полумраке, словно предупреждая о том, что ничего хорошего от нее ждать не нужно. Едва он попробовал взять иглу в руки – тоже получил сильнейший удар.

Его правая рука мгновенно опухла, и он ее прижал к груди, качая как младенца.

– Сопляк, – гаркнула Ирмина.

Она наклонилась к игле сама, но лишь прикоснулась к ней, как резко отдернула руку – из мертвенно-бледных пальцев сочилась и темными каплями падала в пыль кровь.

Игла же взлетела вверх и ловко вошла в хлопок воротника Катиной рубашки, словно показав, кто здесь ее настоящий хозяин.

– А-а! – нечеловеческим голосом завопила Ирмина. – Мой! Он мой! Отдай его МНЕ!

– И не подумаю. Ты проиграла, Ирмина.

* * *

Мир вокруг Кати вдруг изменился. Мрак, поземкой завертевшись у ног ведьмы, зловещими щупальцами стал расползаться по комнате, поглощая на своем пути одного за другим почти бездыханных людей и подбираясь все ближе к Кате.

– Отдай его мне, и я их не трону, – слышала она старушечий шепот ведьмы.

Тьма подползала все ближе, окружая девочку непроницаемым кольцом. Еще короткое мгновение, и Катя оказалась окружена им со всех сторон так плотно, что не видела ничего на расстоянии вытянутой руки.

– Отда-ай, и я отпущу вас всех-х! – змеиным шипением требовала Ирмина.

Кромешная тьма стеной встала перед Катей. Сквозь нее не проникали ни цвета, ни запахи, ни звуки. Единственный живой звук – это биение ее собственного сердца, да еще злобный шепот ведьмы, раздававшийся в голове: