Посол III класса

— Мы прибыли из Анконы на рыбачьем судне, — начал свой рассказ тот, который говорил по-сербски, — турки и венецианцы сторожили нас, да проглядели. К берегу пристали без всяких препятствий близ самой границы вашей с турками и Бокой. Товарищи наши остались на судне, стерегут пожитки, но утро не должно застать их там. Вы — наши единоверцы, дайте нам проводника до Черной Горы.

— Сколько вас всего?

— Человек тридцать, большей частью иллирийцы.

— А этот кто?

— Это наш начальник, русский, из знатного рода Долгоруких.

— Русский, знаю. У них был великий царь Петр I. Отец мой видел его, когда был в России с владыкой Даниилом. А теперь на Руси, знать, нет царя. Русский царь Петр III теперь правит Черногорией.

— На Руси один царь великий — Екатерина Алексеевна, — сказал Долгорукий, поднимаясь с места. — Супруг ее Петр III волей божией умер, а тот, что у вас, — не царь, а самозванец.

Слова Долгорукого явно не понравились черногорцу. Старик нахмурил брови и опустил голову. После недолгого молчания он произнес:

— Кто бы вы ни были и зачем бы ни пришли сюда, я дам вам пристанище и проводника. Никто не скажет, что черногорец выдал своих единоверцев туркам и венецианцам. Радован, — обратился он к сыну, — ступай с ними и не возвращайся один.

Путь в горах ночью труден и опасен. В мундирах и с полной поклажей Долгорукий и его товарищи поднимались по крутому горному склону. Радован уверенно шел впереди, но спутники его, непривычные к ходьбе в горах, с трудом продирались сквозь колючий кустарник, в кровь сбивая ладони об острые камни. Луна, светившая первую половину ночи, закрылась тучей. К утру Долгорукий вконец выбился из сил. Если бы не короткие привалы и встретившиеся па пути два горных ключа, у него вряд ли хватило сил завершить путь. Переход продолжался шесть часов.

Только на заре 31 июля шатающиеся от усталости путешественники, грязные и ободранные, оказались на вершине горы. Здесь их ждали черногорцы, предупрежденные Пламенцем. Среди них был спичакский крестьянин Михалко, он и привел осла.

Князь Долгорукий въехал в Черную Гору на осле, как Христос в Иерусалим. В небольшом селе Глухида они до полудня отдыхали Тем временем черногорцы разгрузили трабакул и свезли на берег порох и припасы. Долгорукому показали головы четырех турок, которые, пристав к спичакскому берегу на малой фелюке, подсматривали за разгрузкой пороха и свинца.

К вечеру русские прибыли в Бурчельский монастырь, что расположен в Черницком уезде. Весть об их приезде разнеслась молниеносно. Первого августа к Долгорукому были присланы архимандрит Аввакум от сербского патриарха Василия, жившего в Черной Горе, и иеромонах Феодосий от митрополита Саввы. Князь посланцев принял учтиво и разослал письменные приказы собраться всем черногорцам в Цетиньском монастыре 6 августа.

2 августа в десятом часу утра в монастырь верхом в сопровождении небольшого конвоя явился тот, ради встречи с которым князь проделал свой долгий и опасный путь.

Личность самозваного Петра III была окружена таинственностью. Даже ловким веницианским шпионам не удалось проникнуть в тайну, которой окружил себя Степан, по прозвищу Малый, приобретший в короткое время необыкновенную популярность в Черногории. Они называли его «персона игнота». По-видимому, Степан был серб из Боснии (по некоторым сведениям, из кутаисского пашалыка). Начитанный в церковных книгах, знакомый с военным делом, хорошо ездивший на коне, он был типичным монахом-воином православных областей Турции. Родился Степан около 1737 г., долго скитался по разным славянским землям Балканского полуострова и Австрии, занимался контрабандой, одно время был корсаром. В конце 50-х или начале 60-х годов он ездил в Россию с кем-то из сербских игуменов или епископов для сбора милостыни.

В России Степан, по всей вероятности, слышал рассказы о свержении Петра III и его таинственной смерти, о самозванцах, принимавших имена русских царей, Богомолове и Кремневе и вернулся в Турцию с планом воспользоваться недовольством славян, долго томившихся под игом турок, и объявить себя русским императором, чудесно спасшимся от смерти.

Почва для появления самозванца в Черногории была благодатной. С одной стороны, славянские народы давно лелеяли идею воссоздания великого православного государства. С другой — со времен великих потрясений, вызванных реформами Петра I, идеи самозванца укоренились не только в сознании русских крестьян, но и жителей Балкан. Там широко была распространена легенда о том, что Петр Великий не умер, а скитался с мыслью об освобождении православных народов от турецкого ига.