Посол Мира

   Я совсем не героиня. Не стремлюсь изменять несовершенный мир. И совершенно не понимаю таких, как Софья Перовская или героиня Тургенева, переступившая порог. Хочу всего лишь любить и быть любимой - найти свое крохотное счастье. Но также остаюсь католичкой, если не по вере (трудно в наш научный век считать, что где-то есть семь хрустальных сводов, над которыми рай), то по духу. Анджей, с которым меня обвенчали, сгинул в безвестии в сентябре тридцать девятого, мы были женаты всего две недели, и с тех пор прошло почти семнадцать лет. И были мужчины, с которыми я могла бы... но я представляла, как вдруг Анджей вернется, и что я ему скажу? Может, Бога и нет на небе - но есть установленный им Закон, который я обязана соблюдать, не для кого-то, а для себя самой.

   Война... для кого-то подвиги и слава, а я не хочу вспоминать о тех годах. Затем был Львов, где я жила с братом Яцеком, заботясь о нем как старшая сестра - может, он был и гений, но такой непрактичный! Ну а моей отдушиной были книги (которые я покупала на барахолке - довоенная библиотека нашей семьи погибла). Может, я и маленький человек, которого несет, как щепку в потоке, или листок на ветру - но я хочу хотя бы видеть и понимать, куда и к каким берегам?

   Потому я и мечтала поступить на исторический факультет. К сожалению, Яцек этого совершенно не понимал, и даже считал меня дурой! Тогда я ездила в Москву, узнать насчет поступления в МГУ - и возвращаясь, в поезде встретила того, кого называю "пан инквизитор". Не зная, что в это время Яцек по глупости ввязался в политику, что вызвало недовольство властей! (прим.авт. - см.Красный бамбук).

   Меня выгнали из квартиры, без вещей. И не было и речи об университете. Но что это было, в сравнению с Яцеком - которого арестовали и отправили в Сибирь! Я должна была, по "трудповинности", мести улицы, чтобы не умереть с голода. И все мои прежние знакомые, и даже те, кого я считала подругами, отвернулись от меня - забавно, что одни сделали это, видя во мне не до конца изобличенного "врага народа", а другие напротив, считали меня подлой тварью, купившей свою свободу ценой предательства: как еще объяснить что меня не тронули, как других, кто был с Яцеком в "Белом Орле" (вовсе не какое-то тайное общество, а всего лишь мирный кружок любителей польской культуры!). Я ощущала себя как прокаженной - и когда мне посчастливилось снова встретиться с паном инквизитором, приехавшим в Львов, я просила его как о милости, чтобы меня отправили туда же, куда Яцека.

   А вместо этого получила - полное отпущение грехов! Вместе с билетом в Москву и правом сдать экзамен в МГУ - и я точно знаю, что к этому был причастен пан инквизитор, потому что вместе с документами мне передали деньги от него, вместе с запиской, "этого хватит вам на первое время?". Однако же я не восторженная гимназистка, какой была когда-то, и знаю, где бывает бесплатный сыр - а потому, я не тратила его деньги, ну только совсем чуть-чуть. Хотела вернуть их ему, бросить в лицо, как знак своей свободы, но когда я встретилась с ним снова, чтобы это сделать - кончилось это тем, что мой "долг" увеличился ровно вдвое, а я стала обладательницей целой кучи нарядов из "итальянской моды" Лючии Смоленцевой. И я не могла отказаться, потому что это выглядело бы просто неприлично - вы, пан инквизитор, мастер интриги!

   Высшее образование в СССР - платное. От оплаты однако избавлены те, кто поступали не сразу после школы, а отработав на производстве - вернее, плата снижается в зависимости от стажа и близости профессии к выбранной специальности. И оказалось, что мою работу техперсоналом в Львовском университете зачли, да в такой мере, что я не платила за обучение ничего! Стипендия была невелика, но и расходы (при проживании в общежитии и еде в столовой), тоже. В январе же случилось чудо: мне официально сообщили, что мое выселение было незаконным, а значит мне положена компенсация - и я стала обладательницей двухкомнатной квартиры в Москве, взамен отобранной львовской жилплощади!