Посол Петра Великого

Лефорт, Головин и Возницын обернулись и удивлённо посмотрели на до этого тихо сидящего в сторонке Николая, а Пётр Алексеевич мгновенно успокоился и буквально в два шага подлетел к нему Присел на корточки, схватил за плечи и исступлённо затряс:

– Что ты нам сейчас сказал? Немедленно повтори это мне ещё раз! Когда Рига будет нашей?!

– Ещё при твоей жизни всё это и свершится. Всё произойдёт под твоим началом, Пётр Алексеевич! Я понимаю, что сейчас нам жизненно нужно Балтийское море! Это для России самый короткий путь в Европу. А Швеция – она сама виновата в том, что нагло отобрала наш путь к Балтийскому морю. Нужно готовиться к войне со Швецией за свои земли, Пётр Алексеевич. Другого пути я просто не вижу! А то, что генерал-губернатор Дальберг не принял тебя в рижской Ратуше как царя России, – этим он от имени своего короля фактически выказал нам своё презрение. Мы должны принять брошенный нам вызов. Швеция с нами не хочет считаться, думает, что мы сейчас слабы и ничтожны перед ними! Тогда надо сделать так, чтобы она была вынуждена считаться с нашими естественными интересами на Балтийском море. А для этого нам нужно хорошенько подготовиться к тяжёлой войне.

Пётр Алексеевич внимательно, без вопросов выслушал до конца Николая, медленно выпрямился и не спеша вернулся к окну. За паршивыми, дешёвыми стёклами была еле видна Двина и маленький кусочек шведской крепости. Некоторое время царь смотрел на ледоход на реке и размышлял, а затем зло посмотрел на этот маленький, корявый кусочек крепости и медленно, но твёрдо произнёс:

– Ты прав, Николай! Подлые времена смуты дорого обошлись государству нашему! Шведы забрали наши земли у Балтийского моря, но мы вернём их обратно! Непременно вернём! Нам чужих земель не надобно, но и своих оставлять недругам своим мы не намерены! Двадцать пять лет, что ты мне назвал, – это предельный срок! За это время либо мы сомнём их, либо – они нас! Третьего нам уже не дано! Но сначала мы будем учиться строить и воевать! Мы будем лучшими из учеников у европейских учителей, а затем – мы построим свои многочисленные мануфактуры, да в таком большом количестве, что Европа будет закупать у нас товар, а не мы у неё! Мы произведём достаточное количество хороших пушек, самого отменного пороха и всякого другого оружия, по нашей необходимости! Мы построим огромный флот из могучих морских кораблей с многими пушками! Лучший флот в Европе! Во сто крат лучше, чем у шведов! Обучим должным образом великое множество солдат и моряков. И тогда – тогда мы вернёмся обратно в Ригу, но к этому времени, в этом городе уже не будет шведского коменданта! Мы, а не шведы станем здесь законными хозяевами!

Пётр Алексеевич успокоился, даже заулыбался, и теперь ледоход на Двине, из-за которого Великое посольство в Риге задерживалось на неопределённый срок, насыщенный ненавистью к русским шведский губернатор, а также ошалевшие со своими ценами рижские купцы – уже так не расстраивали его. Государь принял решение и обрёл ближайшую цель. Теперь внутри него был холод спокойствия, от которого расплавится любая, даже самая ярая ненависть самого сильного врага. Появилась цель, которую ему необходимо было достигнуть ещё при жизни, и Пётр Алексеевич не хотел перекладывать сию Великую задачу на плечи своих будущих потомков. Чего бы это ему самому не стоило, но он должен это сделать сам, и только сам!

После обеда, чтобы не терять даром время, пока Двина закрыта из-за ледохода, друзья решили сделать вылазку к рижскому замку. Ведь прошло уже два дня, но ни Пётр Алексеевич, ни послы Великого посольства, не говоря уже о прочих участниках поездки, так и не побывали не то чтобы в здании Ратуши, но даже на площади, где это здание стоит. Их по пятам преследовали шведские солдаты и шпики Дальберга. Это делало прогулку по городу совершенно невозможной. Генерал-губернатор нарочно приказал своим караульным ходить следом за русскими и не подпускать их близко к стенам крепости, а также к другим важным местам. Дальберг требовал: не давать русским останавливаться даже на минуту а не то чтобы разглядывать крепость и другие сооружения города. Исключений шведский наместник не делал никому из Великого посольства – даже Петру Алексеевичу. Хотя Дальберг, несмотря на инкогнито русского царя, прекрасно знал – кто этот высокий простолюдин в одежде голландского матроса.