Посольская школа. Невеста Сокола

Спальню он не закрыл. Забыл. Не до защиты было, замков и купола тишины. Думал только о том, как поскорее добраться до кровати. Силы оставили лучшего убийцу Клана Смерти.

– Уходи, – вполголоса приказал он. – Тебя вернули на работу, под замком никто не держит. Чего ещё ты от меня хочешь?

– Я ужин принесла, – невозмутимо ответила посудомойка. – Баранину запекла, как обещала. Мясо получилось – пальчики оближешь. И с бессалийским сливовым в самый раз.

Боги издевались над Соколом. Мало было безумца-брата, цепного пса Плиния, так они невесту послали, с удовольствием сующую голову в петлю. Он её выгнал, оскорбил, чуть не задушил, а она баранину запекла.

“Сделай вид, что сдался, – натаскивал его Кеннет Делири. – Не спугни Малию. Она оттого настолько странно себя ведёт, что действует по заранее утверждённому плану. Старательно действует, ни одного шага в сторону не делает. Вообще не учитывает твою реакцию. Сказано ей кем-то – играй влюблённую невесту, она играет”.

Боится до смерти, но лезет в спальню пьяного и жутко злого убийцы. Значит, есть что-то в её будущем, что будет хуже Сокола. Смерть от руки Франко? Пытки в подвалах тайной службы Дартмунда? Или участь стать медведем-оборотнем, приняв иномирное зелье Плиния?

– Хорошо… Давай ужинать, – едва ворочая языком, ответил Сокол.

Счастье Малии казалось солнцем, заглянувшим в комнату. Она накрывала на стол, напевая под нос, звенела посудой и порхала до шкафа и обратно.

– Я твои рубашки постирала и погладила. Второй камзол почистила. Постельное бельё в прачечную сдала, раз оно здесь всё вышитое и подучётное…

– Простынь… Куда дела?

– Так с собой забрала, – она замерла с полотенцем в руках. – На совете же будут спрашивать. Ты говорил, что клановый маг устроит проверку, вот я и побеспокоилась. А то застирают ненароком. Письмо тоже написала.

– С почтовой шкатулкой как разобралась?

– Да я ж в доме Линнея раньше служила, – взмахнула она руками. – Каждый день с неё пыль стирала. Чего там разбираться?

– Не трогай… Больше.

– Конечно, конечно, – она выдохнула и опять захлопотала с ужином. – Я всего один разок. Прости, я знаю, что нельзя без спроса трогать твои вещи. Прости, пожалуйста.

Стол она пододвинула ближе к кровати и бросилась, чтобы помочь Соколу сесть, но лучший убийца пока был в состоянии поднять тело. Баранина выглядела потрясающе. Пахла ещё лучше и после двух бутылок вина рот наполнялся слюной.

– Ты наперёд говори мне, что отдохнуть хочешь, я заранее готовить буду, – Малия ловко отрезала ломтик от большого куска и положила в тарелку прямо на гарнир из овощей. – С мясом-то оно лучше идёт, вечер длиннее кажется.

Себе она тоже взяла тарелку, но не начинала есть, потому что Сокол к еде не притронулся.

“Дрессированная какая, – прозвучал в мыслях ехидный голос Франко. – Идеальной женой будет. Бери, не прогадаешь”.

Сокол оттолкнул тарелку и лёг обратно в кровать. Тошнило зверски. Как будто ему насильно кусок в горло запихивали.

– Водички принести? – испугалась Малия. – Тебе плохо?

– Убери всё.

– Сейчас, сейчас.

– Я сказал убери!

Больше ничего под руку не попалось, чтобы швырнуть в стену. Тошнота жжением обернулась, словно яда хлебнул. Как он мог перепутать двух женщин? Ничего же похожего. Даже близко.

– Ты просто устал, – проворковала Малия, присаживаясь к нему на кровать. – Нужно полежать и всё пройдёт. Спи. – Она погладила его по груди, нечаянно задев пуговицы камзола. Убрала соринку с рукава. Медленно обвела пальцем вышивку. – А я рядом буду. Сон твой поохраняю, чтобы никто не зашёл, не побеспокоил.

Сокол прикрыл глаза, уже зная, что случится дальше. Посудомойка расстегнула пуговицу камзола и погладила его по животу через ткань рубашки. Кровать скрипнула. Примерная невеста сняла с пьяного жениха сапоги. Закрыла окно, чтобы в спальне стало душно, и он окончательно разомлел.

– Я же люблю тебя, – признавалась она шёпотом. – Всё у нас будет хорошо.

До брюк добралась слишком быстро. Слишком рано. Едва задремавшего Сокола охватил приступ отвращения. Нет никакого морока, он сам позволяет ей раздевать себя.

– Пошла вон, – зашипел он, оттолкнув Малию.

Изнутри такая грязь поднялась, что непробивамая посудомойка, тихо ойкнув, поспешила убраться, пока он не схватился за меч.

Босой, растрёпанный и злой до умопомрачения Сокол шатался по комнате, врезаясь то в стол, то в шкаф. Не чувствуя боли, не чувствуя вообще ничего, кроме гнева и отчаяния. В груди дыра была, и она горела.

– Я убью тебя, – хрипел он. – Я убью тебя, подонок!

А видел маленького мальчика и капли дождя на окне.

“Дождик, дождик, уходи, ждём тебя в другие дни. Франко хочет погулять, ты приди потом опять”.

Комната закружилась, пол с потолком поменялись местами, и Сокол упал.

***