Посольства

На весь полон, конечно, не рассчитывал — не сомневаясь, что часть они себе оставят, часть на сторону продадут, но народу в пригородах Константинополя и по берегам много, для моих задумок хватит. Да и не хотелось мне регулярные армейские части использовать как лесорубов черного дерева. Пусть этим делом занимаются специалисты.

Вот и добрались до самого главного.

С султаном обсуждаем мирный договор, да-да, именно так… Нет, на планы охоты за пиратами, а потом и за торговцами, которые не примут новой политики средиземноморья этот мир никак не влияет. Но! Все операции, по потрошению осман, и перевоза в Россию полона — нужно закончить в ближайшие три месяца. А начинать еще вчера. Так как после подписания мира, Россия намерена блюсти каждую букву договора. Так что, господа атаманы, у вас есть неделя, в течение которой необходимо разослать призывы и собрать столько сил, что бы их хватило на многотысячный город и его не менее богатые окрестности с побережьями. Флот будет курсировать туда-сюда все эти три месяца, перевозя туда казаков, а обратно их добро и полон. Первый рейс хоть завтра, а дальше, как получиться, но ориентировочно, раз в две недели или двадцать дней. В первый рейс готов взять по три сотни на семь османских галер, по две с половиной сотни на пять русских, стоящих в Азове, по четыре сотни на четыре фрегата, и тысяч пять на пятнадцать транспортников. В следующие походы приведу из Константинополя еще корабли, и сможем взять еще больше.

И тут снова забуксовали. Казаки не хотели расставаться со своими лошадьми, а их у них было по одной на брата минимум, а у некоторых и больше. Брать лошадей в Константинополе они отказывались напрочь. Мол, это не просто лошади, а боевые товарищи и они их тут не оставят. Вот это попал! Но отступать было поздно. В результате, смог везти только сотню казаков с лошадьми на фрегате, и пять десятков на галерах, и то, как сельдей в бочке. На транспортники входило еще примерно по сотне, а на утят с лошадьми было сложно, и казаки обещали загрузить, на некоторые из них, малолеток. На мой вопрос, зачем нам на войне малолетки, казаки только похмыкали, и порадовали, что, по их понятиям, мой возраст от малолетки не далеко ушел. Малолетками у них числились с 17 до 20 или 22х лет. Ну, пожалуй, такие малолетки нам сгодятся.

Итого получалось перевезти за первый рейс около трех тысяч казаков. Мало конечно, но больше не влезало, хотя, желающих было больше.

Закончили сходку, как атаманы назвали наше собрание, договорившись, что эти три тысячи казаков будут готовы отправиться через три дня. А вот для сбора действительно больших сил, им надо не менее двух недель на казачий сход и принятие решений о большом походе. Флаг им в руки, как раз успеем обернуться.

Напомнил о Керчи, как выяснилось, напрасно, этот вопрос уже решают, и даже уже отплывают. Вот и славно. Но войск мне по-прежнему мало.

Зашел, по-приятельски, к князю. Отношения у нас образовывались хорошие, особенно после недавнего разноса. Клянчил у него хоть пару тысяч солдат. Князь, за Родину переживал, но войск не давал. Уговаривал весь вечер, под штоф красного, гадость редкостная попалась. Уговорил на полторы тысячи, при этом торговались, чуть ли не за каждое капральство — и обещал о его помощи обязательно отписать Петру.

С кого бы мне еще войск стрясти? Может ногайцам зубы заговорить? Шучу, конечно, зачем мне в Константинополе второй фронт.

В оставшиеся, до отплытия дни, занимался подготовкой флота к переходу. Задача была дойти всем, а скорость не так важна, галеры быстро все равно идти не могут. Вот эту задачу и решали силами экипажей и местными плотниками с кузнецами. Демонстративно не замечал, из какого поганого леса мы делаем ремонт. Эти корабли уже мысленно списал — коль отходим на них пару навигаций — за одно это им будет низкий поклон.

Кроме того, нашлось мне дело по интересам в самом Азове. Тут оббивал пороги мой знакомый инженер Джон Пери, с бумагами от Петра на строительство, османский полон, и снабжение. Понятное дело, никто не торопился обеспечить инженеру зеленую улицу и снимать работников с ремонта крепости. Да инженер особо и сам не торопился, видимо, только на месте оценив, во что он вляпался.