Посольства

Вернувшись в Вавчуг, поручил швеям перерабатывать имеющуюся на складах парусину в шатры, жалко конечно, хорошую парусину, да и холодно в таких шатрах будет, но все лучше, чем на снегу. Войлок для аналогов спальных мешков используем.

Монастырский лагерь начал расти, обнаружилась и нехватка кухонь и печек. Кухни, как и печки, были, но мастера их не давали, так как это была очередная партия по государеву заказу. Вставил пистоны. С Петром потом договорюсь.

Начал переселять в монастырский лагерь своих мастеров и подмастерьев, которые идут с нами. Пускай знакомятся, а заодно, посмотрю, как без них завод работать будет. С некоторой долей злорадства наблюдал за лихорадочными метаниями управляющего. Завод опять стало лихорадить. Пришлось, тяжело вздохнув, присоединиться к обузданию этого уставшего и напуганного животного, по имени завод. Все же подмастерья растерялись, потеряв своих мастеров, а оставшиеся мастера больше своим подмастерьям помогали, вот и воцарилась на заводе атмосфера не уверенности.

Немного подумал, и произвел ротацию. Часть монастырских мастеров перевел работать на завод, пусть осваивают новые профессии. А обрадовавшихся подмастерьев, баш на баш, переселил в монастырский лагерь, пойдут с нами. Завод затрясло еще сильнее, но атмосфера исправилась, новеньким было интересно, да и не улыбалось им на несколько лет от родных краев уходить. Оставшиеся мастера теперь обращали на новеньких пристальное внимание, им деваться было некуда. Выпуск товара упал, пошел брак. Ничего, зато резерв опытных кадров растет.

К концу недели, совершенно измотанный, пришел принимать зачет у корабелов. Сказать по чести, их предыдущие творения так и не посмотрел, они у меня на чердаке так рядком на полу и стоят. Новые их творения были выполнены строго по чертежам и пахли пропитками, не успевшими высохнуть. Заглянул во все лючки кораблей — молодцы, внутренности то же на высоте. Но уже нашел, к чему придраться.

Пошли запускать кораблики. На этот раз, все бодро стояли на воде. Брал фрегаты за топы мачт и искусственно укладывал их на воду. В некоторых случаях, с удовлетворением, слышал пересыпающийся внутри балласт. Такие корабли или не вставали из положения на боку, или вставали, но стояли криво, как слега, подпирающая дом. Заинтересованно посмотрел на подмастерьев. Авторов этих пизанских башен можно было вычленить из толпы по побелевшим лицам.

— Что вам могу сказать, подмастерья. Вы снова меня расстроили. То, что некоторые из вас не закрепили балласт, это еще не все. Но ведь вы все собрали суда без подготовки досок, которая в проекте указана! Почему вы решили — что-то в проекте надо выполнять — а что-то нет? Вы мне корабли так же строить будете? Из сырого и не пропитанного леса? В корабль вложат сил и денег столько, сколько вам и за несколько лет не отработать — а через пару лет корабли сгниют, только потому, что вы решили упростить себе жизнь! Даю вам последний шанс. Делаете мне третий корабль, еще неделю даю. Если найду, что еще у вас будет сделано не по проекту, оставлю такого неумёху тут, вечным подмастерьем. А если все будет хорошо, буду ходатайствовать перед мастерами о присвоении вам мастерского звания.

Печальной цепочкой подмастерья потянулись относить свои новые творения на мой чердак. Жалко вас, ребята, уж простите меня, но через неделю снова буду, строг и придирчив.

Оставшуюся неделю собирали обоз, с мастерами уточняли проект новой верфи с эллингами и мастерскими. В последний момент вспомнил про ганзейцев, основательно забытых, в этой суматохе. Поручил разработать красивую медаль и наштамповать их минимум две сотни. Одну медаль изукрасить по-царски, была у меня на счет нее задумка. Подумав, приказал сделать пять таких изукрашенных медалей. Уж, если задумка, то по полной программе. Отрицательный баланс мой, снова подрос.

Ручеек монастырских людей все не иссякал, и Ермолая не было. Начал волноваться, надо было выходить со дня на день.