Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное время глазами иностранцев. 1604-1612 гг.

Нельзя сказать, что в этот критический период шахское правительство совсем не оказывало сопротивления захватчикам. Предпринимались попытки остановить продвижение османов. Один из беглербегов Северного Азербайджана Амир-хан Мовсалу вместе с карабахским беглербегом Имам Кули-султаном Каджаром нанесли серьезный урон османам, но затем сами потерпели поражение[136]. В начале весны 1583 г. Гянджийский беглербег Имам Кули-хан Устаджлу выступил с 50-тысячной армией в Дагестан против войск Осман-паши Оздемир-оглы. Персы потерпели сокрушительное поражение, 3 тысячи было взято в плен, и в довершение своего триумфа османы захватили Баку. За свои победы Осман-паша был произведен Мурадом III в верховные визири и главнокомандующие войсками в Персии.

Успешному сопротивлению персов мешала продолжавшаяся гражданская война. Слабый и безвольный шах Худабендэ не мог сплотить вокруг себя силы, способные противостоять османской угрозе. Правительство пыталось консолидировать вокруг шахской гвардии силы кызылбашских племен. Но кызылбашские эмиры отказывались присылать шаху свои подразделения. Это было полным нарушением сложившейся системы взаимоотношений центральной власти и кызылбашских вождей-вассалов. Территории, которые были предоставлены каждому племени в административное управление[137] Исмаилом I и которые эмиры пытались превратить в свои личные феодальные уделы, подразумевали обязательную военную службу в войске шаха.

Шах Мухаммед Солтан Худабендэ обратился за помощью к европейским монархам, нерегулярные связи с которыми поддерживались через Ормуз. Точнее сказать, что от имени шаха к европейским правителям обращался его семнадцатилетний сын Хамзе-мирза, который после 1583 г. взял бразды правления в свои руки, хотя формально правящим шахом считался Худабендэ.

В Европу был отправлен персидский посол Ходжа Мухаммед. В связи с началом османо-персидской войны шах предлагал всем заинтересованным европейским правителям совместно выступить против Мурада III. Король Португалии Жоан III велел отослать шаху на ведение войны 20 тысяч цехинов, но начать военные действия против османов отказался[138]. Испанский король Филипп II пообещал шаху военную и финансовую помощь в случае продолжения войны с османами. Ежегодно шах должен был получать 100-150 тысяч золотых дукатов, кроме этого огнестрельное оружие и 15–20 пушек[139]. Венеция – традиционный союзник и торговый партнер Персии – не стала рисковать перемирием с османами, заключенным в 1574 г. На отпускной аудиенции Ходжа Мухаммед получил драгоценные подарки и 300 цехинов. Сенат Республики желал своему союзнику «самых больших успехов», но конкретной помощи обещано не было[140].

С аналогичной просьбой шах обращался и к Ивану IV. Еще в 1578 г., в самом начале османо-персидского конфликта, несмотря на тяжелое внешнеполитическое положение, связанное с затянувшейся Ливонской войной, Иван IV приказал восстановить крепость на Тереке и заложить новую на Сунже. В Терский городок был отправлен воевода Л. Новосильцев «со многими людьми и с вогненным боем», которые самым серьезным образом препятствовали свободному проходу османских и крымских войск в Закавказье[141]. Об этих успешных действиях русского правительства на Кавказе было известно от плененного кызылбашами в начале 1580-х гг. крымского царевича Казы Гирея[142]. В 1588 г. Ферхад-хан Караманлу, один из самых приближенных к шаху Аббасу людей, передавал первому русскому посланнику Г. Васильчикову содержание бесед с Казы Гиреем: «и Казы Гирей царевич мне то рассказывал, что ему лучилось приходити на государя вашего землю войною, и он государя вашего рать видел, и рать государя вашего, сказывал, збирается больши турские рати»[143].

Неизвестно, чем окончились переговоры персидских посланников с Иваном IV, посольские документы, отражающие русско-персидские отношения, сохранились далеко не полностью из-за Смутного времени и многочисленных пожаров. Посольские книги по русско-персидским связям сохранились только с 1588 г., но, если помощь шаху и была оказана, она явно была недостаточной. Венецианский посол в Праге А. Бадоэр сообщал сенату, что в Праге ходят упорные слухи о том, что московский князь пообещал персам 150–200 лошадей, для того чтобы те могли конкурировать с османами и продолжать войну[144]. В одном из пропагандистских «летучих листков», распространявшихся по Европе в это время, прямо говорилось, что «московиты уважаемы из-за их военной мощи против турок и связи Москвы с шахом Персии, и это представляет большую опасность для Порты»[145].