Посольство в Московию 1569-1572

В следующее воскресенье, второго октября, в Новгороде справляли траур Великого князя или, как некоторые думали, поминки по его покойной супруге, и так следующие два дня. В первый день созвали городскую бедноту, потом священников и монахов, которых, говорят, было очень много. Когда Наместник увидел, что мы не отказались от своего решения, он послал своего секретаря в Москву объявить о нашем упрямстве. С нами прекратили всякие разговоры до 10 октября, когда вернулся курьер. Начиная с этого дня, уменьшили количество даваемой нам еды и питья. Почти всего нам давали после этого лишь половину. В то же время распространился слух о том, будто из Ливонии прибывают послы ¹⁷. Одни считали, что это датчане едут в Москву, другие уверяли, что это ливонцы, которые от имени городов и дворянства отдались под покровительство Русского Великого князя. Сделали это по совету ливонских дворян Иоганна Таубе и Эйлерта Крузе ¹⁸, которые несколько лет назад добровольно подчинились власти Русского царя, приняв его подданство и перейдя в русскую веру. Как нам рассказали, они сами прибыли в Новгород, одетые в роскошные платья, в День одиннадцати тысяч дев ¹⁹ и 25 октября отправились по направлению к Москве в сопровождении свиты из 34 человек.

Что это не были датчане, легко можно понять из того, что они уехали в русских одеждах. Очевидно, они рассказали московитам, закончились ли военные действия между Данией и Швецией ²⁰.

Утром 19 октября к нам снова пришел пристав Афанасий со свитой. Мы спросили у него, почему нам уменьшили количество пищи, ведь он, встречая нас на границе, обещал от имени Московского Великого князя беспрепятственный проезд и все необходимое. Для чего около Новгорода нас встречали русские дворяне Шурат Оничков ²¹ и Иван Ушков ²² и обещали нам все для путешествия? Почему же теперь нам и нашей свите досаждают тем, что уменьшают количество еды и совсем не дают пиво и мед? Ведь никто из нас не привык утолять жажду водой иначе как в крайнем случае, да и не каждый день. Пристав ответил, что его прислал Новгородский наместник, что обращались с нами на основании приказа и письма Великого князя, и что здесь его, Афанасия, полномочия уже кончаются. Мы сказали на это, что наш великий и милостивый король не получал никакого письма, которое бы опровергало то, что нам обещали беспрепятственный проезд, и обещание это было дано не Новгородским наместником, а самим Русским Великим князем, и на этом основании мы и прибыли в пределы его государства. Тут же мы предложили, чтобы он прочел написанное на русском языке письмо и чтобы нам предоставили ту свободу передвижения, которая в нем была обещана. Когда письмо было прочитано, мы попросили пристава отнести прочитать его Наместнику, с тем чтобы нам не отказывали в том праве, которое дает это письмо. Может, ему просто следовало убедиться в том, что оно у нас есть. Я добавил, что если он не осмеливается относить Наместнику письмо его государя, как сможет он потом отнести наше, чужестранцев, письмо и как же он выполняет свою обязанность? Осмелится ли он изложить Наместнику наши дела и разговоры? Он обещал, насколько это возможно, доложить обо всем. Под конец, для того, чтобы нашей свите не было бы недостатка в напитках для утоления жажды, мы сказали, что могли бы на свои деньги покупать напиток, называемый "квасом". Об этом деле, сказал он, мы промеж себя решим. Но мы так и не получили ответа на нашу скромную просьбу, как будто разговаривали с глухим. Нас было 57 человек, которым едва ли давали на день жбан пива и две кружки меда. Все это делили между несколькими людьми во время завтрака или обеда. Многим моим спутникам из-за этого приходилось утолять жажду водой. Мы покупали бы квас, но этого не разрешали, так же как никто из нас не смел выходить за калитку, чтобы купить что-нибудь. Так как охранники строго держали нас взаперти, а пристав не приходил к нам четырнадцать дней, хотя его обязанностью было докладывать Наместнику о наших нуждах и нехватке припасов, а также приносить из замка ответ, мы провели 14 дней в нехватке питья. Еды мы получали столько, сколько достаточно лишь для поддержания духа.