Джордж расслышал напряженность в ее голосе. Он вспомнил, как Питер говорил, что не хочет эмоционального сближения с женой, и справедливо заключил, что его друг своей цели достиг. Жестоко по отношению к девочке. Она чувствует себя очень неуютно.
Он вежливо спросил о ее семье, и когда Питер минут десять спустя вошел в гостиную, то застал их хохочущими над письмом, которое Пенелопа этим утром получила от Сары. Они его даже не сразу заметили, и он смотрел на них от двери. Давно он не видел свою жену в таком веселом настроении. Пенелопа почувствовала сквозняк от двери и повернулась к нему с вопросительным выражением лица. Ему показалось, что оживление на ее лице сменилось защитной маской. Джордж внимательно следил за ней.
— Привет, Питер! У твоей сводной сестрички, кажется, сложилось нелестное мнение о твоем нраве. Прочти-ка.
Питер подошел, взял предложенное письмо:
— Мне можно, Пенелопа?
— Конечно.
Он стал громко читать:
— «
В этом месте Питер перестал смеяться и почувствовал себя неловко. Ничто не казалось более невероятным, чем то, что он ей нравится, не говоря уже о любви. Скорее наоборот, он мог бы сказать, что она чувствует к нему неприязнь.
Он вернул Пенелопе письмо и беспечно улыбнулся:
— Хорошо, моя дорогая. Полагаю, мне придется забыть о своей репутации и подыскать вам хорошую сырую темницу. А как ты поживаешь, Джордж?
— Спасибо, хорошо. Пенелопа замечательно развлекала меня. Знаешь, я ведь не поздравил тебя как следует с женитьбой, счастливый ты дуралей! — смеясь, сказал Джордж, хотя в душе стонал от очевидного разлада между хозяевами.
«Дурак ты, Питер, — думал он, — все-то перепутал и испортил».
Пенелопа покраснела от смущения и поднялась:
— Мне надо переодеться к обеду, если вы, джентльмены, извините меня.
Питер проводил ее до двери.
— Спасибо, Питер. Удалось подстрелить кролика?
— Трех!
— Замечательно! Джордж, у вас будет пирог с крольчатиной, — выходя, сказала она и засмеялась.
Питер вернулся к Джорджу:
— Кажется, вы с Пенелопой понравились друг другу.
— Восхитительная девочка. Жаль, что она слепа, но это не удерживает ее от многих дел. Как ты ладишь с ее собакой?
— Теперь хорошо.
— Только не говори мне, что он на тебя набрасывается.
— Бывает, когда я заслуживаю, — ответил Питер с такой интонацией, которая позволяла предположить, что он не хочет говорить об этом. — Бренди, Джордж?
Мимоходом они поговорили об общих знакомых, и потом Питер спросил:
— Так что тебя беспокоит, Джордж? В письме ты писал, что нам надо бы поговорить о чем-то, но ты не хочешь довериться бумаге. Выкладывай.
Джордж сразу озабоченно сник.
— Если бы не это дело, я бы ни за что не стал сейчас вмешиваться…
— Какого черта! Почему нет? — недоумевая, спросил Питер.
— Почему нет? Ради всего святого, Питер, будто ничего плохого не было в том, что в церкви тебе пришлось напоминать, что надо поцеловать невесту. Но шафер же не следует за молодоженами весь медовый месяц.
— Чепуха. Мы же не сгораем от любви, как ты знаешь. Давай свою историю, или что там у тебя.
Джордж глубоко вздохнул:
— Меня беспокоит твой кузен, Джек Фробишер. Такие отвратительные слухи пошли…
— Джордж, о нем всегда ходят отвратительные слухи. Не обращай на них внимания. Я так не обращаю, — беспечно отмахнулся Дарлстон.
— Кажется, он попал в безвыходное положение. По-видимому, ростовщики в него вцепились. Недели две назад он попытался бежать из Бата с Амелией, сестрой Каррингтона.
— Боже мой! — с отвращением воскликнул Дарлстон. — Только не говори, что это стало известно всем.
— Нет, все делалось тайком, — успокоил его Джордж. — Это — главная причина, почему Каррингтон не выгнал его. Такое происходит сплошь и рядом и, естественно, не принесет девицам ничего хорошего. Он мне сказал конфиденциально, потому что хотел тебя предупредить. Он думает, что Джек это сделал в отместку за твою женитьбу. Сам понимаешь, быть вычеркнутым из завещания и все такое!
— Но ты сказал, что о нем идут какие-то слухи, — напомнил Дарлстон.