Поспорь на меня

Катюха посмотрела на него огромными бессмысленными глазами, и Роме неожиданно стало холодно. Уж не случилось ли чего, на самом деле? Он пошутил про полицию, но, зная Сорокину…

— Я дала Олегу пощечину!

Рома хмыкнул. Вот это номер!

— Обожаемому Карпоносу? — не сдержал сарказма он. — Подпортила картиночную физиономию?

Катя как-то завороженно кивнула, а потом принялась лихорадочно приводить одежду в порядок. Рома следил за ней, ожидая ответной шпильки, однако Катя почему-то молчала. Лишь глянула исподлобья — и у него в голове сложился весь пазл. Черт, как он сразу не понял? Полураздетая, напуганная, глаза на мокром месте…

Он шагнул вперед, насильно ловя ее взгляд.

— Этот тип!.. Катька, он что?..

Кажется, его тон был достаточно красноречивым, чтобы она поняла вопрос без недающихся пояснений. Замотала головой, как-то странно светло улыбаясь. Потом махнула рукой и сползла по двери на пол. Рома не нашел ничего лучше, чем сесть рядом.

— Я… — начала было Катюха — и хрюкнула. Потом всхлипнула, снова мотнула головой — и закрыла лицо ладонями. Рома терпеливо ждал. — Блин, Давыдов, как так получилось, что прав был ты, а не я? Я же куда лучше тебя Олега знаю! Я все продумала, у меня должно было получиться! Всегда получалось, когда я старалась…

Рома усмехнулся, но сбивать чувство собственного величия Сорокиной не стал.

— Может, потому, что я парень? — провокационно предположил он. — И как бы… немного лучше в этом вопросе разбираюсь?

Катюха снова хрюкнула и толкнула его плечом.

— Тогда скажи, что мне теперь делать, Давыдов, — потребовала она, словно он действительно был ей должен. Впрочем, Роме почему-то по-прежнему не хотелось ее осаживать.

— Зависит от того, что все-таки произошло и чего ты теперь хочешь добиться, — глубокомысленно заметил он. Катя послушно кивнула и задумалась. Сидеть на полу становилось холодно, но подниматься она как будто не собиралась.

— Я… сама от себя не ожидала… — наконец пробормотала она и опустила голову. — Олег в кафе меня сегодня пригласил, а потом сюда отвез. В машине мы… ну… — щеки ее снова покрылись краской, а Рома поймал себя на том, что продолжение слышать, в общем-то, и не хочет. — Целовались, — наконец продолжила она, почти касаясь лбом коленей. — А потом Олег… То есть это правильно, наверное, если двое нравятся друг другу: мы же не в девятнадцатом веке живем, когда секс только после свадьбы. Но я… Вот дура-то, а, Давыдов! Оскорбленная невинность! Вырвалась, выскочила из машины, а когда он меня за руку схватил, ударила по щеке и бросилась к подъезду. Заперлась прямо у него перед носом, да еще и обругала через дверь. Кошмар! Дура и есть неадекватная! Вот что он обо мне подумал? Я же… Чего ты ржешь, Давыдов?! Что смешного, позволь узнать, я сказала?!

Но Рома не мог ответить. С головой накрыло сначала непонятное облегчение, а потом и безудержное веселье. Слишком ярко он представил себе лощеную карпоносовскую физиономию, сначала огребшую оплеуху от скромницы Сорокиной, а после и перекосившуюся в осознании проигранного спора. Вот это Катюха дала! Давно у Ромы не было повода так радоваться!

Так и не перестав смеяться, он поднялся на ноги и протянул ей руку.

— Вставай, Сорокина, — посоветовал он. — Пойдем чаю попьем и покумекаем, что тебе делать дальше. Пока твой Карпонос ящик пива мне под дверь не притаранил.

Катюха, явно готовившая разгромную речь, удивленно подняла брови, но руку все же дала.

— Какой еще ящик пива? — не поняла она. Рома усмехнулся и вытряхнул ее из расстегнутого пуховика. Повесил его на крючок и ногой выцепил из-под шкафа тапки.

— Выигранный, — пояснил он и махнул рукой в сторону ванной. — Можешь умыться, а я пока чайник поставлю. И не вздумай вены с горя резать: бритва у меня все равно безопасная.

Катюха скорчила рожицу, явно объясняющую, где она видела подобные предупреждения, и Рома, снова рассмеявшись, отправился на кухню. Нажал кнопку на электрическом чайнике, достал две кружки, убедился, что чайные пакетики еще не закончились. Окинул взглядом пустой стол и поморщился: к чаю у него ничего не было. Он на днях купил новый мощный процессор для компьютера, потратив на него и все собственные сбережения, и месячное родительское содержание, и теперь приходилось жестко экономить. В сумке, правда, лежала плитка шоколада, которую Рома завтра планировал умять вместо обеда, и он, пару секунд поколебавшись, перебазировал ее на стол. Поломал на кусочки и разорвал обертку. Черт с ним, Катюхе сейчас нужнее.

— Ты же не любишь пиво, Давыдов, — раздался ее голос за спиной ровно тогда, когда Рома разливал по кружкам кипяток. Он хмыкнул и, водрузив чайник на место, кивнул Катюхе на табуретку.

— Ты поразительно много знаешь про меня, Сорокина, — заметил он и тоже оседлал табурет. — Что это? Издержки должности президента или ты за мной следишь?