Поспорить с судьбой

— Послушай, — не выдержала Ольга. — Да что происходит? Почему все именно сегодня так озаботились этой проблемой? Сначала Элмар, потом Жак, теперь ты?

Диего удивленно поднял голову:

— Элмар тоже говорил с тобой об этом?

— Представь себе. Сегодня после обеда, когда я варила кофе, а он вызвался составить мне компанию, чтобы скучно не было. Он тоже завел разговор о том, что путь воина связан с риском, что любить воина — дело неверное, и я должна быть всегда морально готова к тому, что могу тебя потерять… И что на этом жизнь не кончается, и тому подобное. Диего, по-моему, ты что-то утаиваешь. Вы что-то знаете, все трое, и вас всех страшно беспокоит одно и то же. После того случая вы ко мне относитесь с недоверием и боитесь, что если я всерьез расстроюсь, то попробую повторить. У вас есть причина думать, что это произойдет именно из-за тебя? Иначе за каким бы хреном вы все одновременно принялись вести со мной такие разговоры? И не говори мне, что это совпадение. Все-таки Мафей?

— Женщины… — Диего в очередной раз вздохнул, поднялся с пола и принялся раздеваться. — Ничего-то от вас не скроешь, все-то вы видите и все-то вы знаете… А мы лопухи. Все трое. Надо было действительно договориться и помалкивать. Если б я знал, что Элмар с тобой уже говорил, я бы промолчал. Он и в этот раз сказал лучше всех. Нагляднее и тактичнее… Пойдем-ка лучше спать.

Они забрались под одеяло и молча затихли, прижавшись друг к другу. Потом Диего вдруг сказал:

— Да что мы, в самом деле, как в последний раз… Ничего ведь еще не случилось. Это я так, на всякий случай. От Мафеевых снов еще никто не умер, почему я должен быть первым? Обойдется как-нибудь.

— А что он видел? — спросила Ольга, вспомнив, что сны маленького эльфа действительно предвещали не смерть, но тоже достаточно трагические события, если вспомнить, к примеру, Элмара. — Если это не страшно, почему ты так расстроился?

— В общем, ничего смертельного… Но просто не хочу я всего этого опять, мне и одного раза хватило с головой. Я все еще отлично помню, что такое раскаленное железо, и нет у меня желания освежать в памяти это незабываемое ощущение. Что мне так везет на всякое дерьмо? То ли правда в мире есть некое равновесие, и все отпущенное мне счастье я выбрал за первые двадцать пять лет жизни, а все плохое осталось на потом? Или я грешил слишком много и чересчур нагло, и теперь за это расплачиваюсь? Или какая-нибудь женщина, обойденная моим вниманием, прокляла меня? А может, чей-то ревнивый муж?… Ольга, да ты что, плачешь? Брось ты это дело, а то я сам зареву. Все обойдется. Вырвусь как-нибудь. Или сам сбегу, или ребята отобьют… Лишь бы не покалечили. Ольга, если мне яйца отрежут, ты меня не бросишь?

— Но ведь немного фантазии у тебя останется? — улыбнулась сквозь слезы Ольга, вспомнив одно из его изречений.

— А как же! Если, конечно, опять с ума не сойду.

— Диего, а если это все-таки проклятие? Я имею в виду мое проклятие?

— Нет. Этого не может быть. Я знаю совершенно точно. И не забивай себе голову глупыми предрассудками. Я тебе обещаю, что бы ни случилось, я выдержу все, выживу и вернусь к тебе. У меня есть ты, и… я тебя люблю.

Глава 5

Окончательно уверен я, что в моем происхождении нечисто. Тут не без водолаза.

М. Булгаков

— Поговорил я с ним, — доложил Кантор, с любопытством разглядывая замысловатую конструкцию на столе в лаборатории. — Был убедителен, насколько мог. Не знаю, что из этого выйдет. Он колеблется. Обидел ты его, Амарго. Серьезно обидел. Теперь товарищ Пассионарио решил, что ты собираешься посадить его на трон как декорацию, и править от его имени. И даже предположил, что ты приказал мне его убить в случае, если он откажется вернуться. Боюсь, тебе долго придется его в этом разубеждать.

— Спасибо, — вздохнул Амарго. — Мне не пришлось его долго убеждать. Я просто снял амулет и позволил ему себя прослушать. Он понял.

— Так он вернулся?

— Да. Сегодня утром, за час до тебя. Сказал, что хотел сначала послать меня куда подальше, но потом смотался на базу, увидел, как его охранники плачут, и не выдержал.

— Надо же! Все-таки проверил, не соврал ли я… — хмыкнул Кантор.

— Это ты ему сказал?

— А кто же? Амарго, а ты носишь экранирующий амулет? Ты что, тоже стихийный эмпат, как и я?

— Скажешь тоже! Нет конечно. Я его ношу, чтобы нормально общаться с Пассионарио. Иначе он бы мигом начал из меня веревки вить, а я бы и не заметил. Ты думаешь, почему его публичные выступления дают такой бешеный эффект? Да и сам вспомни, с чего вдруг ты взял в ученики первого попавшегося оборванца с улицы, у которого просто хватило наглости попроситься?

— Ты хочешь сказать, он на меня магически воздействовал? Не может быть, он же Силу потерял, он не мог…