Поспорить с судьбой

– Да вот, Эльвира как-то упомянула это выражение… в том смысле, что Шеллар ее трахал в неподобающих позах… И я теперь ума не приложу, какие же именно она считает неподобающими, чтобы ненароком не предложить и не обидеть. Тебе смешно, а мне уже надоело все время в одной и той же.

– Так спроси у нее, у тебя что, языка нет? Или опять боишься обидеть? Я бы у Жака спросил, но он же меня не так поймет.

– Я бы ее спросил, но она на эту тему не любит разговаривать. Я имею в виду, о короле. Ей неприятно это вспоминать. Хоть иди и у него самого спрашивай.

– А что, спроси, – засмеялся Кантор. – Прикинься привидением… А вот и Мафей.

Маленький эльф вышел из телепорта, огляделся и спросил:

– А почему вы в темноте сидите?

– Просто не заметили, как стемнело, – улыбнулся Пассионарио. – А что, сделать немного света? Его могут и увидеть.

– Я сам сделаю. На минуточку, чтобы Диего посмотрел рисунки. А потом уберем, чтобы не увидели, – пообещал Мафей и создал небольшой светящийся шарик. Когда на площадке стало более-менее светло, он протянул Кантору два листа с рисунками. – Вот, смотри.

– А мне можно? – полюбопытствовал Пассионарио.

– Можно, – кивнул Кантор, разглядывая свой портрет. Получилось очень похоже, хотя, на его взгляд, слишком сурово. Плотно сжатые губы и строгий холодный взгляд, бесстрашный и безжалостный. Воин. – Разве я такой? – спросил он, и Мафей ответил:

– Не совсем. Это та из твоих личностей, которую ты считаешь собой, хотя на самом деле ты что-то среднее. А вот это – тот, кого ты называешь «внутренним голосом».

Кантор взглянул на второй лист и тихо обомлел. Это был тоже он, но совсем другой. Отчаянно-веселые глаза с этакой лихой чертовщинкой, ослепительная улыбка – прежняя, какой она была до того… И длинная челка. Бард.

– Потрясающе! – засмеялся за его спиной товарищ Пассионарио. – Мафей, ты гений. Как ты это рассмотрел?

– А разве ты сам не видишь? – удивился Мафей.

– Да я никогда не смотрел. Я-то просто все о нем знаю… Кантор, а ты что молчишь?

– Спрячь его где-нибудь, – сказал Кантор, не отводя глаз от рисунка. – Чтобы его никто никогда не увидел. И никому не говори.

– Это так важно? – удивился Мафей и погасил шарик. – Хорошо. Не скажу. Давай, я спрячу.

– А подари мне, – попросил Пассионарио. – Кантор, можно я их себе возьму? Я никому не покажу, только Амарго.

– Ты что, полный придурок? – рассердился Кантор. – Чтобы Амарго мне за это яйца оторвал?

– За что?

– За то, что я засветился. Ему же не докажешь, что не виноват… Хотя, впрочем, если ты с ним помиришься, то показывай, потерплю… – он весело хихикнул. – За короля и отечество…

– Разумеется, – пообещал идеолог. – Если не помирюсь, то и показывать не буду. Ну что, пожелать тебе спокойной ночи, или это будет звучать, как издевательство?

– Постой, – спохватился Кантор. – А ты когда видел Шеллара, заглядывал в него?

– Не помню, – пожал плечами Пассионарио. – А что?

– Да мне интересно, что же это у него за свет такой.

– Не припоминаю. Может, еще как-нибудь увижу, посмотрю.

– Тогда и тебе спокойной ночи, – усмехнулся Кантор и кивнул Мафею. – Мне к Ольге. А вы общайтесь… господа эльфы.

Ольга поставила на полку последнюю чистую тарелку и с облегчением плюхнулась на табурет.

– Теперь можно и закурить. Терпеть не могу мыть посуду.

– Я догадывался, – усмехнулся Жак, вытирая руки полотенцем. – Потому и остался тебе помочь. А то бы ты ее так и оставила, поскольку хозяйственное настроение у тебя закончилось.

– Закончилось, – согласилась Ольга. – Но посуду я бы все равно помыла. А то даже неудобно, вечно как Диего приходит, у меня в доме полный бардак.

– Да он у тебя всегда, – засмеялся Жак. – Я имею в виду, бардак у тебя всегда, кто бы к тебе ни приходил. В субботу тут у тебя убирался лично его величество.

– Здесь был король? – ужаснулась Ольга, вспомнив, в каком виде оставила квартиру, собираясь на битву. – В этом свинюшнике?

– Ага, – довольно ухмыльнулся Жак. – Они с Элмаром ждали здесь твоего Диего, чтобы с ним потолковать о делах, и заодно немного прибрали тут у тебя. Его величество сложил в шкаф твои вещички, а его высочество помыл часть посуды. Причем он был страшно возмущен, что король сподвигнул его на такое низменное занятие, и заявил, что в следующий раз возьмет с собой пару слуг.

– Ой, стыдобища… – Ольга немедленно представила себе, как его величество с любопытством изучает покрой ее кружевного лифчика, который, это она точно помнила, валялся на столе вместе с чулками.

– Что, вещички были интимного характера? – хихикнул Жак. – Да ладно, что ты, короля не знаешь? Он, наверное, еще и изучил, как они сшиты и из чего сделаны. Ему страшенно понравилось, он даже задумался, как бы ввести это дело в моду среди своих придворных дам. Хотя, впрочем, теперь это уже, наверное, не актуально, раз он женится.

– Жак, а на ком он женится? – спросила Ольга, которая всерьез опасалась выслушать еще одно предложение от его величества, на этот раз на полном серьезе, и теперь уж точно обидеть его повторным отказом.