Посреди жизни

– Скорее всего, даже не смотрели! Реанимация должна быть молниеносной. Нет времени даже подумать. Просто действовать, вот и все. Мне это не нравится. Совсем не нравится!

– Все-таки он жив, – сказала я.

– А зачем? – спросила она.

Вопрос показался мне грубым. Хотя… Может быть, он был скорее реалистичным? Мои первые сомнения, ненадолго рассеянные беззаботной уверенностью ординатора, теперь вернулись. Я ничего не ответила.

– И все-таки – зачем? Застойная сердечная недостаточность? Почечная недостаточность? Печеночная недостаточность? Я должна поговорить об этом с кардиологом. Мне это не нравится.

– Ну, ему, кажется, получше, он стабилен. Больше я ничего не могу ни сказать, ни сделать. Я очень устала. Я должна пойти домой и отправить детей в школу. И потом мне нужно поспать.

Мы расстались, и я поехала домой в полном смятении. События этой ночи кружились в моем бедном усталом мозгу. Был ли это триумф или трагедия? Убежденность ординатора и сомнения сестры Тови – чему верить? Этот ужасный крик, похожий на вой какого-то адского чудовища, все еще звучал в моих ушах. Но ведь это, наверное, был не сознательный крик, сказала я себе, а просто остаток воздуха в легких непроизвольно вышел через расслабленные голосовые связки. Он жив, в стабильном состоянии, это главное. Вообще, конечно, после такой ночи и в таком состоянии лучше не садиться за руль. Удивительно, как я только не попала в аварию.

Увидев детей, я пришла в себя. Попробуйте-ка предаваться мрачным и серьезным мыслям, когда вокруг дети. Их смех, их споры, их бесконечные вопросы, переживания по поводу потерянного мелка или книги, беготня по дому в поисках спортивной обуви – все эти мелочи вернули меня к нормальной жизни. Мы сели завтракать, и я с удивлением обнаружила, что проголодалась. Затем раздался стук в дверь – пришла подружка моих дочерей, а за ней еще одна, и девочки побежали все вместе по дороге в начальную школу. Я легла в постель и заснула: жизненная сила детей вытеснила мысли о жизни и смерти.

Доктор Хайем не умер, но и не выжил. Его сердце уже давно отказывалось работать, а теперь начали отказывать и другие жизненно важные органы. Шаг за шагом продолжался распад.

Нарушение кровообращения из-за сердечной недостаточности влияет на работу всех органов тела. У доктора Хайема оно вызвало застойные явления в легких, и ему было очень трудно дышать. Жидкость накапливалась в нижних отделах легких, и он дышал с клокочущим, булькающим звуком. Присоединилась инфекция, развилась пневмония, которую лечили антибиотиками.

Застойные явления из-за плохой работы сердца создавали нагрузку на почки, которые с трудом выделяли отходы жизнедеятельности. Уремию, то есть интоксикацию организма из-за почечной недостаточности, сдерживали высокими дозами диуретиков.

Повысилась и нагрузка на печень, которая уже была сильно увеличена из-за диабета и еле справлялась. Поджелудочная железа, желчный пузырь, кишечник – уже ничто не могло нормально функционировать.

Из-за застоя крови жидкость из мельчайших кровеносных сосудов выходит в окружающие ткани и накапливается в них. Возникает отек. В брюшной полости появилась свободная жидкость – асцит. Доктор Хайем был полностью прикован к постели. Он лежал там день за днем с распухшими ногами, ягодицами, мошонкой, с животом, увеличенным из-за асцита. И, несмотря на все наши усилия, появлялись пролежни.

Был ли затронут его мозг? Доктор Хайем почти не разговаривал в эти последние недели. Когда он пытался что-то сказать, его речь была невнятной и еле слышной. Обычно его глаза были закрыты, но, когда он открывал их, зрачки были расширены и неподвижны. Реанимация была быстрой, но, возможно, недостаточно быстрой. Небольшие участки мозга, возможно, умерли без кислорода в течение нескольких минут, прошедших от начала до конца реанимации.

Весь медицинский персонал больницы проявлял большой интерес к доктору Хайему: прямой массаж сердца был достаточно необычен для маленькой пригородной больницы шестидесятых годов. Ординатор, возглавлявший бригаду, стал чем-то вроде знаменитости. Персонал толпился вокруг кровати, читая записи и рассматривая аппараты, показатели и капельницы с исследовательским интересом. Кардиолог говорил со специалистом по легким, уролог – с гастроэнтерологом, а диабетолог – с диетологом. Они снимали электроэнцефалограммы, кардиограммы, записывали результаты анализов крови и электролитный баланс (электролиты были в то время в моде), делали рентген грудной клетки, откачивали жидкость из легких, измеряли уровень инсулина в крови и нарастающий ацидоз, меняли лекарства, снова меняли, пробовали новые лекарства, снова меняли их и увеличивали дозировки. Они проводили специальные консилиумы для обсуждения этого случая – словом, делали все, что могли.