Посредник

Но мой внешний облик ничуть не изменился, и за чаем не обошлось без легкого подшучивания. На сей раз я снес его довольно стойко — ведь температура все-таки упала, а мои доброжелательные мучители, видно, этого не знали. Не знали — и продолжали терзать меня. Я не понимал, что, au fond[9], они проявляли ко мне интерес, а моя одежда не по сезону и вспотевшее лицо были для них поводом, чтобы растормошить меня. Меня вдвойне огорчало, что норфолкская куртка оказалась совсем неуместной в Норфолке; я-то думал, тут их будет носить каждый. Как-то я глянул на себя в зеркало: господи, до чего нелепый вид! Раньше я не обращал на свою внешность особого внимания, а тут увидел: куда мне до них, таких модных и элегантных. Тогда же впервые в жизни я осознал, что существует социальное неравенство. Я вдруг ясно понял, как мало у меня общего с этими расфранченными богатыми людьми, а место мое вообще неизвестно где. От смущения в жар бросит любого; лицо мое горело, по нему тек пот. Эх, найти бы подходящие слова, осадить их, ужалить, как умеют взрослые!

— Может, со стороны и кажется, что мне жарко, — с вызовом бросил я, — но внутри я абсолютно холоден. Я вообще человек холодный, знайте.

Тут они расхохотались, и на глаза мои навернулись слезы. Я поспешно проглотил чашку чаю и снова начал потеть. Вдруг из-за серебряного чайника раздался голос миссис Модсли. Меня словно обдало струей холодного воздуха.

— Летнюю одежду ты оставил дома?

— Нет... да... наверное, мама забыла ее положить, — выпалил я.

Тотчас до меня дошла чудовищность моих слов; это была ложь и жестокая клевета в адрес мамы — я ведь сам отговорил ее покупать мне летние вещи. А теперь выставил ее в дурном свете... и я горько зарыдал.

Наступила неловкая тишина; кто-то звякнул чашкой. Потом невозмутимым тоном миссис Модсли спросила:

— Почему ты не напишешь письмо с просьбой их выслать?

Я лишь успел проглотить слезы и не знал, что ответить, как вдруг Мариан — кажется, она ни разу не прохаживалась на мой счет — сказала:

— На это уйдет много времени, мама. Ты же знаешь, как работает почта. Сегодня четверг, самое раннее посылка придет в середине той недели. Давай завтра я возьму его с собой в Норидж и все ему там куплю. Ты не против? — спросила она, обернувшись ко мне.

Я что-то пробормотал в знак согласия. Но не успели облака рассеяться, как возникло новое, черное.

— У меня нет денег. Всего пятнадцать шиллингов и восемь с половиной пенсов.

— Это не важно, — весело отмахнулась Мариан. — Найдем.

— Нет, ваши деньги я брать не могу, — запротестовал я. — Маме это не понравится.

— Имей в виду, Мариан, что дома у него все эти вещи есть, — напомнила ее мать.

Я весь сжался, но Мариан тут же нашлась:

— А мы их ему подарим, на день рождения; вряд ли она станет возражать. Пусть у него будет две смены одежды. Когда, кстати, у тебя день рождения? — спросила она меня.

— Да, видите ли... вообще-то... двадцать седьмого.

— Что, этого месяца?

Под ее заинтересованным взглядом я как-то приободрился.

— Да. Знаете, я родился под знаком Льва, но вообще-то меня зовут не Лео.

— Как же тебя зовут?

Я заметил, что на меня смотрит Маркус, но все равно ответил на ее вопрос.

 — Лионель. Только никому не говорите.

— Почему?

— Потому что такого имени нет.

Она попыталась постичь эту прихоть детского ума; но тут же сложила оружие.

— Просто замечательно, что у тебя так скоро день рождения! Мы все сможем подарить тебе что-нибудь из одежды. Это самый приятный подарок. Что, если я подарю тебе гриву?

Я нашел эту шутку очень забавной, хотя и чуть-чуть простоватой.

— Или львиную шкуру?

Я попробовал ей подыграть.

— А жарко в ней не будет?

— Вполне возможно. — Мариан вдруг стало скучно, она почти зевнула. — Значит, завтра едем, — добавила она.

— А может, — спросила ее мать, — подождешь до понедельника? Здесь будет Хью, вот и съездили бы все вместе в Норидж.

— Кто здесь будет? — переспросила Мариан.

— Хью. Приезжает в субботу. Я думала, ты знаешь.

— Хью приезжает? — вступил в разговор мистер Модсли, что делал чрезвычайно редко.

— Да, пробудет у нас до конца месяца, а то и больше.

— Ты точно знаешь, мама? — вмешался Дэнис. — Когда мы с ним виделись, он сказал, что собирается в Гудвуд.

— Вчера от него пришло письмо.

— Ты же знаешь, он гудвудские скачки никогда не пропускает.

— Видимо, в этом году пропустит.

— Не хочу спорить с тобой, мама, но почти невероятно, чтобы Тримингем пропустил скачки в Гудвуде. Знаешь, он...

— Надеюсь, скоро ты увидишь, что Гудвуду он предпочел нас... Мариан, может, есть смысл подождать до понедельника?

Я сгорал от нетерпения: что она ответит? Кто этот Хью или Тримингем, который вот-вот перебежит мне дорогу? Я сердился на него, ревновал к нему. С ним вся поездка будет испорчена. И ждать до понедельника! Но свои желания миссис Модсли выражала ясно, разве смеет кто-нибудь, даже Мариан, им перечить?

— Может, подождешь до понедельника? — повторила миссис Модсли.

Мариан ответила сразу, словно пересеклись две стальные нити.