Посредник

Хозяин удивлялся, отчего он не обнаружил головы манекена, когда осматривал вещи американца. Чуть позже он заметил оторванные половицы под кроватью — тайник, который Куинн устроил сразу же по приезде.

Наконец, появился сердитый человек в темном костюме, один из картежников, и осмотрел брошенное ковбойское снаряжение: сапоги на высоких каблуках, джинсы и куртку с бахромой. Хозяин сообщил местному капо, что на американце, возможно, теперь другая одежда: черные брюки, плотная непродуваемая куртка, дорожные башмаки на микропоре, а также глухой, с плотно прилегающим горлом свитер. Других вещей в мешке не было.

Все это происходило за час до рассвета.

Юноша подошел к дому и тихо постучал. Куинн, в пятидесяти ярдах от него, укрылся за выступом дверного проема. Юноше, очевидно, разрешили войти: он отодвинул засов и скрылся в доме. Едва только дверь затворилась, Куинн осторожно приблизился. Он обошел дом и обнаружил щель между ставнями. Сквозь нее было видно все, что происходит в доме.

Доминик Орсини сидел за грубым деревянным столом. Острым как бритва ножом он нарезал салями. Юнец с «лупарой» стоял перед ним. Говорили они по-корсикански: местная речь непохожа на французский язык и непонятна заезжим. Юнец описывал недавние события. Орсини изредка кивал. Когда парень закончил рассказ, Орсини поднялся, обошел вокруг стола и крепко его обнял. Тот сиял от гордости. Орсини повернулся, и Куинн увидел лиловатый шрам от скулы до челюсти. Орсини достал из кармана пачку денег. Юноша протестующе покачал головой, но старший родич сунул ему деньги в нагрудный карман и ободряюще похлопал по плечу. Счастливый юноша вышел из комнаты.

Убить гангстера-корсиканца сейчас не составляло труда. Но Куинн хотел заполучить его живым. К рассвету на заднем сиденье «опеля» он доставил бы его в полицию Аяччо. Еще днем Куинн приметил мощный мотоцикл у стены односкатного дровяного сарая.

Через полчаса, стоя в густой тени, отбрасываемой стеной и трактором, Куинн услышал, как затрещал мотор. Орсини медленно выехал на площадь, явно собираясь покинуть деревню. Он вполне мог бы проскочить между задними колесами трактора и стеной ближайшего дома. Как только мотоцикл въехал в полосу лунного света, Куинн выступил из тени, прицелился и выстрелил. Передняя шина лопнула, и мотоцикл, потеряв управление, пошел юзом. Наконец он упал набок и, сбросив седока, заглох.

Орсини отшвырнуло к трактору, но он тут же вскочил на ноги. Куинн со «смит-вессоном» стоял ярдах в десяти, целясь корсиканцу в грудь. Орсини, тяжело дыша, прислонился к заднему колесу трактора, стараясь не наступать на ушибленную ногу. Куинн различал черные блестящие глаза и щетину вокруг подбородка. Орсини медленно поднял руки.

— Орсини, — примиряюще заговорил Куинн. — Je m’appelle Quinn. Je veux te parler{Меня зовут Куинн. Я хочу с тобой поговорить, (фр.).}.

Орсини, как бы нечаянно наступив на поврежденную ногу, застонал. Его левая рука потянулась погладить колено, и это на секунду отвлекло внимание Куинна. Правая рука Орсини молниеносно выбросила из рукава нож. Куинн едва успел отпрянуть: лезвие, сверкнув в лунном свете, воткнулось в доску сарая как раз над его плечом, зацепив край куртки.

Куинну хватило мгновения, чтобы ухватить нож за костяную рукоятку и выдернуть его из стены. Но и Орсини не терял времени даром. Он уже удирал — проворно, как кошка. Раненая кошка…

Не будь Орсини ранен, Куинн наверняка упустил бы его. Американец не терялся ни при каких условиях, однако тягаться с корсиканцем в маки вряд ли кому под силу. Высокий жесткий вереск цепляется за одежду тысячами пальцев. Ощущение такое, будто пытаешься бежать сквозь воду. Двести метров — и силы иссякают, ноги наливаются свинцом. Пригнувшись, человек исчезает в море зарослей, становится невидимым в десяти футах.

Но Орсини мешала бежать ушибленная нога. Другим его врагом был лунный свет. Куинн видел, как тень корсиканца двинулась по переулку, замыкавшему деревню, а потом стала карабкаться по поросшему вереском холму. Куинн выбрался из переулка на тропу, которая вела в маки, и устремился туда, где шуршали ветки, ориентируясь по слуху.

Тут он вновь увидел Орсини. Тот взбирался все выше и выше по холму. На расстоянии сотни ярдов шуршание смолкло. Орсини припал к земле. Куинн, остановившись, сделал то же самое. Двигаться далее в лунном свете было бы безумием.