Посредник

Узнав о свидетельствах бывшего владельца и ремонтной фирмы, продавшей ему развалину за 20 фунтов, а также увидев фотографии с изображением стертых с шасси и двигателя номеров, Сайкс понял, что влип, а когда ему сообщили, с какою целью был использован фургон, тут же раскололся.

Порывшись в памяти, он припомнил, что месяца полтора назад увидел шныряющего по кладбищу машин человека, который заявил, что подыскивает недорогой фургон. Сайкс как раз закончил «ремонт» шасси «форд-транзита» и выкрасил машину зеленой краской. Фургон покинул кладбище, а в руках у Сайкса оказались 300 фунтов. Человека этого он больше никогда не видел. Пятнадцать двадцатифунтовых банкнот давно разошлись.

— Приметы? — рявкнул следователь Уильямс.

— Да я стараюсь вспомнить, стараюсь, — заныл Сайкс.

— Вот-вот, постарайся, — сказал Уильямс. — Это сильно облегчит тебе остаток жизни.

Среднего роста, средней комплекции. Под пятьдесят. Грубое лицо и повадки. Голос не из приятных, по выговору — явно не коренной лондонец. Рыжие волосы, возможно, парик, но хороший. К тому же он был в шляпе, несмотря на августовскую жару. Усы темнее, чем волосы, тоже, возможно, фальшивые, но сделаны прилично. И очки с дымчатыми стеклами. Не солнечные очки, а просто с голубоватыми стеклами, в роговой оправе.

Трое собеседников провели более двух часов с полицейским художником. Перед завтраком следователь Уильямс принес портрет в Скотленд-Ярд и показал его Крамеру. В десять утра тот продемонстрировал его комитету КОБРА. Беда была в том, что на портрете мог быть изображен кто угодно, совершенно необязательно один из похитителей. А дальше след терялся.

— Нам известно, что над фургоном потрудился другой мастер, гораздо более квалифицированный, чем Сайкс, — заявил Крамер комитету. — И кто-то написал рекламу фирмы Барлоу на боках фургона. Он явно был где-то спрятан, в каком-то гараже, где есть сварочное оборудование. Но если мы выступим с публичным обращением, похитители, увидев его, могут переполошиться и удариться в бега, предварительно убив Саймона Кормака.

В конце концов было решено разослать приметы человека, купившего фургон, по всем полицейским участкам страны, но прессе ничего не сообщать.

Приходя во все большее удивление, Эндрю (Энди) Ланг всю ночь просидел над отчетами о банковских операциях, и на рассвете его замешательство стало уступать место уверенности в том, что он прав и другого объяснения просто быть не может.

Энди Ланг работал руководителем группы котировки и кредитования расположенного в Джидде филиала Инвестиционного банка Саудовской Аравии — организации, созданной правительством страны для проведения операций с астрономическими суммами, стекавшимися в эту часть планеты.

Хотя банк принадлежал Саудовской Аравии и его совет директоров состоял преимущественно из граждан этой страны, работали в нем в основном иностранные специалисты, приехавшие сюда по контракту; главным поставщиком таких работников был нью-йоркский банк «Рокмен-Куинз», откуда был и сам Ланг.

Молодой, увлекающийся, добросовестный и честолюбивый, он стремился сделать в банковском деле карьеру и был доволен своим пребыванием в Саудовской Аравии. Платили здесь лучше, чем в Нью-Йорке, у него была приличная квартира, несколько подружек из многочисленной иностранной колонии Джидды, его не волновали ограничения по части спиртного, и он прекрасно ладил с коллегами.

Хотя правление банка помещалось в Эр-Рияде, cамым загруженным из его филиалов был филиал в Джидде, деловой и коммерческой столице Саудовской Аравии. Пойди все обычным путем, накануне вечером, около шести, Ланг вышел бы из белого, снабженного амбразурами здания — оно напоминало скорее форт иностранного легиона, чем банк, — и отправился бы в бар пропустить стаканчик. Но ему нужно было кое-что закончить — он не любил оставлять дела на утро, — поэтому он и решил задержаться еще на часок.

Он все еще сидел за столом, когда пожилой араб-посыльный вкатил в комнату тележку, набитую распечатками банковской ЭВМ: служащий развозил их по столам сотрудников. На этих листках были зафиксированы операции, произведенные за день различными отделениями банка. Старик неторопливо положил пачку распечаток Лангу на стол, мотнул головой и ушел. Ланг дружелюбно поблагодарил его — он гордился тем, что был неизменно вежлив с младшим обслуживающим персоналом, — и продолжал работать.

Закончив, он бросил взгляд на лежащую рядом стопку и с досадой крякнул. Ему дали не те распечатки. На лежавших перед ним листках были зафиксированы суммы, снятые за день со всех крупных счетов, а также суммы, зачисленные на них. Этим занимался отдел банковских операций, к Лангу же распечатки никакого отношения не имели. Он взял листки и пошел по коридору в сторону пустого кабинета начальника группы банковских операций — его коллеги из Пакистана мистера Амина.