Посредник

Ни о чем другом не спросил, а Славик вопросов ждал. Приходит незнамо кто с улицы, никогда раньше истфехом не интересовавшийся и имеющий самое отдаленное представление о реконструкции, и вдруг нежданное явление: обучите! Да еще и по рекомендации человека, которому отказать невозможно. Откуда такие прихоти? На мающегося от безделья богатенького лоботряса не похож, эти обычно выбирают что-нибудь элитно-пафосное – гольф, поло, петанк. А тут можно больно получить тяжелой железкой и попортить нежную шкурку…

Истфех это еще полбеды. В Алёне Дмитриевне проснулся тщательно скрываемый доселе преподавательский инстинкт – хоть из дома беги. Филологесса внезапно позабыла русский язык и целыми днями третировала Славика древнеисландским. Причем, вспомнив пример Трюггви, увлеченно начала выдумывать «новые слова» – как-никак, тысячу с лишним нет назад не было микроволновок, водопровода или сотовых телефонов. Фразу «Бера мис виндр!», дословно переводимую как «Принеси мне ветер!», следовало понимать как настойчивое желание заполучить после душа фен – а что такого, собственно? Прибор ветер-виндр и вырабатывает, попробуй сказать, что это не так!

Сначала новая манера общения слегка раздражала, но Славик постарался смириться и постепенно начал втягиваться в лингвистическую игру – дело привычки. Особенно с учетом ишачьего упрямства Алёны, решившей добиться своего не мытьем, так катаньем: написанный ею учебник показался Славику скучным и вызвал в памяти ассоциацию с нелюбимыми уроками иностранного языка в школе.

Через десять дней такой жизни Славик внезапно поймал себя на том, что начал довольно свободно формулировать предложения и сложные фразы на мертвом языке без всякого принуждения. Когда Алёна медленно, с правильной артикуляцией, перенятой у даниров, вслух составляла список продуктов, которые следует купить сегодня в «Гастрономе» (в ее словаре – «Вертр-хус», «Дом еды»), Славик довольно бойко возразил, что хлифс-кефли ин бюд фьоль ист, и вообще лучше купить картошки и пожарить.

– Хлифс-кефли? – оторопела Алёна, услышав. Сама она макароны обозначала как «хардр браудр», твердый хлеб. Славик же придумал новую формулу «хлебные палочки», причем самостоятельно и без подсказок! – Годр, аст-минр Слейф!

– Годр так годр, – согласился Славик и потопал в прихожую, одеваться.

В магазине без всякой задней мысли поименовал свиную вырезку словом «кьёт», чем вызвал замешательство у продавщицы. Чего-чего вам взвесить?

Похоже, началось. Вот что значит постоянное пребывание в языковой среде.

Тренировки были прекрасными отдушинами – Алёна свою угрозу ходить вместе к Фра Джованни не реализовала, Купчино это, видите ли, слишком далеко, а на такси никаких денег с нынешними ценами не напасешься. Потому Славик уходил в пять, садился на метро и возвращался домой к одиннадцати со ставшими привычными синяками на предплечьях и бедрах. «Азы» осваивались с трудом, но польза от физической нагрузки была очевидна: позволяло разгрузить голову и отвлечься.

Январь и первые две недели февраля прошли безмятежно. Иногда заглядывали погостить с ночевкой Серега с Натальей, специально для них на свой страх и риск устроили пикник на той стороне – подобие мангала выложили из камушков, обструганные березовые веточки вместо шампуров, баранину для шашлыка купили на рынке. Экологический туризм как он есть.

В исторической реальности близилась осень, судя по углу возвышения солнца, в полдень здесь начинались двадцатые числа августа по григорианскому календарю. Славик, наплевав на собственные опасения, чуть не ежедневно ходил за грибами – белых и подосиновиков высыпало неслыханное множество, ногами сшибать можно. Мачете и «Сайга» с тремя запасными магазинами обязательно с собой.

Местная фауна вела себя дружелюбно, Славик давно привык к поджарым лисам и солидным барсукам, преспокойно разгуливающим в подлеске, встретить крупное животное удавалось реже – однажды прошествовал мимо тур, чернющий как смоль гигантский бык (пришлось спрятаться под корнями древней ели – очень уж здоров!), видел издалека подрастающего медвежонка, лоси с детенышами бродили вокруг Двери постоянно. Чудища-страшилища не то мигрировали, не то затаились и готовили коварный удар из-за угла – даже рычаще-плачущие звуки не появлялись.

Славик выделил несколько часов, чтобы посидеть возле валуна-ящера, вдававшегося в Неву больше чем на четыре метра. Отыскал на берегу укромный уголок – между двумя поваленными стволами. Никто не заметит, а обзор прекрасный, вся дельта реки как на ладони. Бинокль и видеокамера под рукой – расстилай пенку, садись, бери бутерброды с пивом и наблюдай в свое удовольствие. Только не забудь потом мусор покидать в рюкзачок и вернуть в эпоху, его породившую. Сорить здесь нельзя категорически – это аксиома.