Посредники

И все это время сквозь звон в ушах, сбивчивое дыхание, невразумительные речи Никса и хихиканье Нив до Джейкоба доносился голос Джонни Митчелл, тихонечко звенящий в одном из наушников, болтавшихся у него на шее. Этот звук казался таким далеким — как дочь, как молодость, как все хорошее, что было в этом мире. А рядом остался только мелкий панк, который смотрел теперь на него так, словно Джейкоб был какой-то особенно паскудно раздавленной на дороге животиной.

— Слушай меня, — отрывочно, с присвистом заговорил Клоуз. Ему приходилось напрягать все усилия, чтобы выговорить каждое слово. — Если я когда-либо увижу тебя возле моей дочери снова, я, мать твою, прикончу тебя. Ты не сможешь ходить. Не сможешь есть. Ты пожалеешь, что ты вообще можешь дышать. Я тебя… уничтожу.

Где-то на середине его речи Никс начал пятиться к калитке: на лице его был ужас. Он покачивал головой и шевелил губами, но до Джейкоба не доносилось ни звука — хотя он не сразу это понял. Ему пришлось поднапрячься, чтобы по губам прочесть то, что пытался сказать мальчишка:

— Нет. Нет. Нет.

Джейкоб хотел пойти за ним, но ноги не слушались. Он понял, что больше не поддерживает Нив — она уже лежала в одном из стоявших на лужайке кресел, скорчившись, как бывало, если они с Амандой засиживались на вечеринках допоздна, а девочка уставала и хотела домой. Как она оказалась там? Когда он выпустил ее из рук? Долгие секунды он смотрел на нее, пытаясь понять, в порядке ли она. Не замерзла ли, может, ей нужно одеяло?

Никс стоял по ту сторону калитки, все еще качая головой и бормоча:

— Все в порядке, мистер Клоуз. Я позабочусь об этом. Вы будете в порядке. Я это сделаю.

О чем, черт подери, говорит этот пацан? Он будет в порядке?

Джейкоб попытался двинуть головой, но она лишь дрожала. Какая-то сила пригибала его к земле, заставляла сгорбиться, скрючиться. Пульсация в голове сменилась одной сплошной вспышкой боли. Левый глаз не видел. Он попытался поднять левую руку, чтобы вытереть пот, но рука не слушалась.

— Убирайся отсюда, маленький говнюк. И никогда не показывайся мне на глаза возле моей дочки.

Его голос странно прозвучал в ушах, все звуки слиплись, образовав один нечленораздельный ком: «Уббиррайссьмммаленькьгаффньк. Никкгданнеппказыввайсьмненнаглззавзззлеммайейдчки».

Никс уже пятился но тротуару.

— Я все исправлю, мистер Клоуз. Я все сделаю хорошо, — бормотал он.

Джейкобу удалось доковылять до калитки, левая нога волочилась по газону.

— Я расскажу К. А., — крикнул он Никсу.

«ЯрсскжуКА».

— Подождите, — ответил Никс. — Я сам это сделаю. Я все сделаю правильно. Обещаю.

— Кэээа… — начал Джейкоб, но больше ничего не смог сказать.

Его непослушная нога застряла, подвернулась, и он всей тяжестью упал на калитку. Створка захлопнулась и отгородила его от Никса. Джейкоб прислонился к ней, но ноги были слишком слабы, чтобы удержать его. Он как будто тонул в воздухе — вот на что это было похоже.

Его взгляд упал на Нив в кресле на лужайке — она повернулась на бок, лицом к нему, и улыбалась с закрытыми глазами. Он смотрел на дочь и радовался, что именно она — последнее, что он видит.

Он ждал новых приступов боли, но не чувствовал ничего. Перед глазами обжигающей рыжей волной поднималось пламя. Где-то вдали обозначился силуэт, идущий к нему через море огня, — сперва он казался лишь тенью, но постепенно рос и приближался.

— С вами все будет хорошо, — сказал силуэт.

Голос звучал спокойно и уверенно.

Никс, вспомнилось Джейкобу.

Ну что ж это за имя, черт подери?

* * *

Никс бежал по глухому переулку, прочь от дома Клоузов. Он не понимал, что заставляет его бежать, но знал: прежде всего ему нужно убраться от Джейкоба, а уж потом помогать ему. Надо побыть в одиночестве, чтобы понять, каковы границы его силы, что он может сделать, а что не может. Нужно было идти к лесу.

Тенистые сосны строем вздымались в небо, словно башни, но непрерывная линия огороженных палисадников не пропускала его к ним. Вот какой-то дом — мрачный, бледный, светящийся, словно призрак в свете раннего утра. Где-то залаяла собака. Никс заметил просвет — между двух дворов шла кривая дорожка, узкая, пахнущая залежавшимся мусором, — и кинулся туда. Ежевичные кусты цеплялись за штаны, царапали лодыжки, колючка впилась в лицо, и что-то потекло по щеке. Кровь? Нет, это всего лишь пот. Никс вытер его на бегу, пытаясь припомнить, когда же в последний раз ухитрился оцарапаться до крови? Когда у него последний раз текла кровь? И было ли это вообще?

Нырнув в лес, он снова повернулся лицом в сторону дома Клоузов. Он не знал, где кончалось его тело и где начинался лес. Знал он сейчас только одно: чтобы помочь Джейкобу, он должен его видеть, и времени у него не много.