Пост-Москва

Я смотрю вслед ведьмочкиной попе, порхающей бабочкой, и чувствую себя подростком, которого в первый раз девочка пригласила на школьной дискотеке на танец. До этой самой минуты мне даже близко в голову не приходило ничего такого. Ведьмочка для меня старый товарищ, боевая подруга, я за нее жизнь готов отдать, как, уверен, и она за меня. Нет, интим между нами невозможен по определению. С другой стороны, с чего это я, старый козел, решил, что мне светит какой-то там интим? Да, между нами доверительные, дружеские отношения, но в то же время я фактически ее командир, старший товарищ, и несу ответственность, полную ответственность, за ее целость и сохранность.

Не буду скрывать от самого себя, что она мне всегда нравилась, и не только как камрад и соратник по борьбе, хотя более стойких и преданных боевых товарищей, чем она, трудно себе представить. Я помню ее еще юной девочкой-подростком, с полудетскими косичками, участвующую в несанкционированных мероприятиях националистов. Я помню, с какой недетской и неженской волей и мужеством она организовывала колонны штурмовиков на наших первых запрещенных шествиях. Я всегда восхищался ею, но восхищался как дочкой, а потом и как боевой подругой. В деле она была прекрасна, и когда выкрикивала националистические лозунги на митингах, и когда отблески пламени плясали на ее вдохновенном лице во время факельных шествий, и, тем более, когда она прорубалась сквозь ряды наступающих гастов с мечами в обеих руках, проходя сквозь их плотные порядки, как горячий нож проходит сквозь масло.

Да и чисто по-человечески рассудить — кто я такой? Стареющий дядечка с автоматом, кто только и может, что палить в весь белый свет. Ни будущего, ни прошлого.

Тут я задумался. Действительно, прошлое я помню смутно, как бы в общих чертах. Наверное, это последствия какой-нибудь травмы — ранения или контузии. А, может быть, я слишком много пью. Вот еще один аргумент против моих воспаленных фантазий — я обычный старый пьяница, который не способен ничего предложить молодой красивой девушке.

Я ловлю себя на мысли, что думаю о ней, как о юной красотке, и у меня начинает тяжелеть и шевелиться давно позабытый товарищ в штанах. Что-то я расфантазировался, надо уже заканчивать с этим, думаю я, вставая, да и котика надо покормить.

Я беру кота на руки и несу его в здание бывшей гостиницы. Проходя мимо комнаты Ведьмочки, которую она обжила в свойственном ей стиле, развесив по стенам все виды холодного оружия — от двуручного меча до каких-то секир, — я решаю зайти к ней, чтобы попросить какого-нибудь корма для животного. Стукнув в дверь, я захожу, и прямо на пороге она бросается мне на шею и целует в губы долгим нежным поцелуем.

5

— Ну, что же вы, Иван Федорович, чуть Андрея Григорьевича до инфаркта не довели, — благодушно хохотнул Степанцев, повернувшись вполоборота с переднего сиденья. — Исчезли прямо на его глазах! Не буду спрашивать, как вы это делаете, потому что мне кажется, вы и сами понятия не имеете. Или я не прав?

Его взгляд из добродушного мгновенно стал цепким и оценивающим.

— Да, недооценили мы вас, недооценили. Мы думали, вы типичный закомплексованный ботан, извините меня за такое словечко, а вы такие шпионские страсти развели на ровном месте, что просто диву даешься.

— Я типичный закомплексованный ботан, и понятия не имею, что происходит, — ответил Иван.

Машина между тем неслась по узеньким переулкам, только чудом не сбивая прохожих и не тараня уставленными по обеим сторонам дороги припаркованные автомобили. Хотя Иван склонялся к мысли, что дело было не в чудесах, а в блестящем мастерстве водителя. Профессионал, что скажешь. Он тут единственный дилетант и ботан в джипе, набитом под завязку крутыми профи.

— О чем вы хотите поговорить? — спрашивает Иван, заранее зная ответ.

— Об одной забавной зверушке семейства кошачьих! — радостно сообщает Георгий Михайлович Ивану, как будто тот и сам этого не знает.

Ивану на телефон приходит смска. Он достает телефон из кармана и читает:

СРОЧНО ПРИСТЕГНИ РЕМЕНЬ

Что он и делает.

— А не дадите ли мне… — говорит ему Георгий Михайлович, протягивая руку.

В этот момент пиропатроны всех подушек безопасности машины выстреливают, двигатель глохнет, и джип, как в замедленной съемке, въезжает в ряды припаркованных на обочине автомобилей, сминая и корежа тонкое железо их недоразвитых кузовов. Джип, протаранив едва не десяток ширпотребных машинок, медленно заваливается на бок и, проскользив еще несколько метров по асфальту, останавливается.

В джипе этой конструкции нет только одной подушки безопасности — для пассажира, сидящего сзади посередине. Кое-как Иван пытается выбраться из машины через дверь, оказавшуюся наверху, точно он танкист, покидающий подбитый танк. Остальные пассажиры черного монстра явно пребывают в нокауте.

Отпихивая от себя того из оперативников, кто оказался сверху, Иван чувствует какой-то металлический предмет. Машинально он берет его в руки и видит, что это пистолет. Иван сует его в карман и, прихрамывая, удаляется от перевернутой машины, вокруг которой уже собралась толпа зевак.

6