Post scriptum

Румынский исследователь К.Бальмус в своей книге «Tucidide. Concepţia şi metoda sa istorică»¹¹ делает несколько замечаний о характере терминологии у Фукидида и подчеркивает ее софистический характер. Несомненный интерес представляет работа П.Юара «Le vocabulaire de l’analyse psychologique dans l’oeuvre de Thucydide»¹². Эта огромная и снабженная обширным критическим аппаратом работа построена на основе анализа этической терминологии Фукидида. Большой интерес представляет третья глава (Savoire et opinion, p. 219–314), где автор анализирует термины, в которых Фукидид выражает свое отношение к материалу и его достоверности, а также отношение своих героев к тем или иным вопросам. В следующих главах разбирается этика взаимоотношений, в том числе – властвующего и подвластного, но исключительно с точки зрения морали. Хотя П.Юар не доходит до анализа политической терминологии, многое из его методики может быть заимствовано и принято на вооружение для внимательного чтения Фукидида.

На основе подобного метода построена работа А.Лонга «Language and thought in Sophocles»¹³. Автор разбирает здесь значение отвлеченных имен существительных у Софокла и на основании этого анализа делает выводы об этических и философских взглядах драматурга. А.Лонг¹⁴ отмечает влияние на Софокла политической терминологии при анализе таких терминов как ἀναρχία, πειθαρχία, μοναρχία и τυραννίς. Ярким примером использования Софоклом политического языка он считает слова Креонта, защищающего себя от обвинений Эдипа (OT. 592–593)¹⁵. Вызывает, правда, сомнение вывод о том, что у Софокла слово ἀρχή противопоставляется τυραννίς. Делать такое заключение на основании одного пассажа было бы несвоевременным, тем более что сам А.Лонг утверждает, что анализ подобных имен должен базироваться на конкретном анализе политической терминологии.

Профессор Принстонского университета Сет Бенардет¹⁶ отмечает, что тиранния у Софокла есть политическое и семейное преступление. Тиранны совершают отцеубийство и инцест. В этом он, безусловно, базируется не столько на анализе текста, сколько на априорных выводах. Однако С.Бенардет отмечает, что слова «тиранния» и «тиранн» употребляются в значении «kingship» и «king», в то время как само слово βασιλεύς употреблено лишь дважды, один раз по отношению к Лаю, другой – к Эдипу (OT. 257, 202)¹⁷.

Несколько по-другому построена книга Бернарда Нокса «Oedipus at Thebes»¹⁸, представляющая собой литературоведческий разбор трагедии. Б.Нокс принципиально стоит против того, что слово τύραννος может быть применимо не только к Эдипу. Признавая, что у Еврипида слово τύραννος имеет значение синонима к βασιλεύς, применительно к Софоклу Б.Нокс вкладывает в слово «тиранн» значение насилия, которое не позволяет именовать так Лая¹⁹. Доказательство того, что перенесение на Лая титулатуры Эдипа (OT. 799, 1043) является своеобразной фигурой, говорящей о забывчивости последнего, вряд ли может быть убедительна. Большое значение автор придает термину πόλις τύραννος, который обнаруживается у Фукидида. Его анализ базируется на рассмотрении монолога ὕβρις τύραννου φυτεύει, в результате которого делается вывод о том, что Эдип представляет собой олицетворение афинского народа, тоже называемого у Фукидида тиранном. Именно поэтому, как полагает Нокс, и Эдип является тиранном особого рода, тиранном, который не насилует женщин, не предает смерти невинных, не грабит подданных и т. д. К этой точке зрения мы возвратимся ниже.

Максимальное, пожалуй, число работ посвящено политическим воззрениям Еврипида и отражению в его творчестве политических событий эпохи, предшествующей Пелопоннесской войне, и самой войне.

Гилберт Марри в монографии «Еврипид и его время»²⁰ касается проблемы терминологии. Он сопоставляет взгляды Фукидида и Еврипида и приходит к выводу о том, что Еврипиду в той же мере как Фукидиду была близка мысль о «городе-тиранне» (стр. 106–107). Ему принадлежит смелое сопоставление некоторых пассажей «Троянок» с Мелосским диалогом, на основании чего в значительной мере и сделан вывод о близости политических воззрений двух этих авторов²¹; между прочим, к сопоставлению «Троянок» с Мелосским диалогом обратился Жан-Поль Сартр²², в предисловии к своему переводу «Троянок».

Определенный интерес представляет собой книга Эдуара Делебека²³ «Еврипид и Пелопоннесская война», в которой на большом материале текстов анализируется отношение Еврипида к афинской, в первую очередь, политике. Однако Делебек, на наш взгляд, абсолютизирует значение войны в творчестве Еврипида и находит ассоциации политического характера там, где усмотреть их трудно.