Post scriptum

Я познакомилась с ним, когда он был еще дьяконом… И тот подвиг священства, который он взял на себя, все сферы, все направления этого подвига были очень значимы, но вот его проповедь – это особый жанр. Его гомилетическое наследие требует очень серьезного изучения, и мы сможем выявить некое учение отца Георгия. Я это чувствую, этим действительно нужно заниматься. Во всех текстах – и в тех, которые были написаны им самим, и в тех, которые были записаны прихожанами на диктофоны и магнитофоны, даже в статьях, которые были написаны за письменным столом, – отец Георгий всегда обращается к собеседнику. Он обращен к человеку. Это тексты не кабинетного ученого, но проповедника.

Читатель, который переходит от пятого тома к шестому[428], легко заметит, что для отца Георгия совершенно естественно единство Ветхого и Нового Заветов. Конечно, это в православном богословии само собой разумеется. Но отец Георгий чувствовал это внутренне очень сильно. Вообще, отец Георгий как бы размышляет вместе с нами, размышляет вместе с прихожанами над текстами Священного Писания. И вроде бы всё это довольно легко, но на самом деле за этим стоит учение. Он учит нас читать, слышать, слушать и понимать Священное Писание. Мы это плохо умеем делать, это видно по тому, какое у нас христианство. Удивительно, что он находит у античных и у первохристианских авторов (у апостолов) то, что было важно для апостольского христианства, и то, что важно христианину XXI века. Это вообще мало кому удается. Для отца Георгия, историка и филолога-классика по призванию, а не только по профессии, древность и современность не разделялись непреодолимым барьером. Он как-то жил сутью времен, чувствовал дух эпохи. Это тоже удивительное дарование.

Что очень важно – будучи воспитан в вере, Георгий Чистяков пережил личную встречу со Христом в 16 лет именно через чтение Евангелия. И с тех пор не расставался с ним. Это не метафора. Он в буквальном смысле всегда носил с собой маленькую книжечку Нового Завета: ходил с ней по Москве, ездил в метро. И так было все годы. Он сам это говорил, и многие это знают. Меня поражают его проповеди не только своей многозначностью, но его искренностью и его влюбленностью. Всегда звучало в его проповеди – на любую тему – что невозможно и дня прожить без Священного Писания, особенно без Евангелия, без апостольских писем. И он говорит об этом нежно и страстно, как влюбленный, который говорит о предмете своей любви, который он не только любит, но он наполнен им, он всем своим существом принадлежит ему, он дышит им. Он просто заряжает, – не знаю, по-моему, камни услышат… И это есть в текстах, это звучало в его неповторимом голосе, в его интонациях. Просто хочется в ту же секунду броситься читать эти тексты.

Отец Георгий очень переживал, когда встречал равнодушие к Евангелию. Это было так больно для него, потому что он в этом видел отказ от живой встречи с Христом. Он просто болел этим.

Мы знаем, что для отца Георгия Церковь была прежде всего духовной семьей, живой общиной. И он созидал ее тоже этой своей пламенной проповедью. Он не уставал, он готов был жизнь положить не только за маленьких своих друзей-пациентов, но и за каждого прихожанина, чтобы у того в сердце родился Христос, чтобы состоялась встреча.

Он говорил: «У нас самое главное – Христос. И на этом стоит культура, наука, жизнь человека, его отношение с миром, всё».

Конечно, его опыт священника, исповедника многих сотен людей, в том числе несчастных матерей, видящих страдания своих детей, матерей, похоронивших своих детей, – этот опыт, наполненный неизмеримым объемом горя и сострадания, тоже отражен в его проповедях. Ведь не у каждого священника, пусть и прекрасного проповедника, есть такой опыт. Поэтому проповедь, голос отца Георгия утешает, лечит. Конечно, больница была для него и источником духовной силы. Он говорил сам, что он черпал там очень много. Но это стало и его жертвоприношением. Может быть, поэтому столь убедительно его слово, когда он призывает нас не бояться трагичности жизни, не бояться испытаний. Хотя он сам переживал периоды отчаянного плача. Но выводит его из этого Христос. Потому он и нам говорил: «Христос с нами, Он среди нас. Он здесь, где двое или трое собраны во имя Его». И когда отец Георгий проповедовал, создавалось впечатление, что он говорит среди своих, для своих, в своей семье, для друзей, в тесноте сионской горницы. И это важно не только тем, кто его знал, кто его любит и помнит, но и тем, кто узнаёт Георгия Петровича Чистякова по его книгам.